Девушка за границей

Кеннеди Эль

– Он не... Джек останавливается, затем меняет курс. “ У тебя нет дурного предчувствия насчет этого парня? Талли?”

– Нет, почему?

“Люди говорят разное”.

“Не все, что говорят люди, правда”.

Он хмурится. “По всему Интернету есть фотографии, на которых он вытворяет дикую хрень”.

Я приподнимаю бровь. “ Почему бы тебе просто не спросить то, что ты действительно хочешь спросить? Я что, встречаюсь с лордом Талли, верно?

“Это не то, о чем я хотел спросить”, - упрямо говорит он.

– Угу. Конечно.

Он

непоколебим в своих протестах. “Это не так. Эта семья - сборище паршивых овец. Я хотел убедиться, что он ничего не предпримет.

– А если бы он это сделал?

Джек прищуривает глаза.
– Неужели?

Я расхохотался. “Боже мой. Просто, блядь, спроси, Джек”.

– Не мое дело.

Иногда он так выводит из себя. И в своем раздражении я расправляю плечи и бросаю на него самодовольный взгляд. “Поскольку ты умираешь от желания узнать — мы почти поцеловались, но нам помешали”.

У него сводит челюсть.

– Что? Никакой лекции?

“Хочешь?” спрашивает он.

– Не особенно, нет. Потому что я не сделал ничего плохого. Я отодвигаю от себя остатки сэндвича, аппетит пропал.

– Талли почти на десять лет старше тебя. Ты ведь понимаешь это, верно?

– Да, Джек. Я умею считать.

Он долго изучает меня, прежде чем вытереть руки и бросить скомканную салфетку на тарелку. “Готов убраться отсюда?”

– Конечно. Я беру ключи от машины со стола, когда он тянется за ними.
– Но я за рулем.

Он усмехается, практически выгоняя меня за дверь. “ Черт бы тебя побрал. У меня слишком много дел, ради которых стоит жить.

На крошечной парковке я покачиваю ключами перед ним. “ Тебе нужны эти? Я верну их, если ты скажешь правду.

– По поводу чего?

“Какое тебе дело, если между мной и Беном Талли что-то происходит? Серьезно, Джек. Почему тебя это так волнует?”

28

Я ПРИСЛОНЯЮСЬ К МАШИНЕ Со СТОРОНЫ ВОДИТЕЛЯ, я ЖДУ, КОГДА ОН ответит. Он не торопится, сражаясь с этим до победного конца, прежде чем вздохнуть, сдаваясь.

– Я просто защищаю тебя, вот и все.

Опять это слово. Защищающий. Нейт сказал нечто подобное, когда мы обедали в тот день, признав, что я пробудила в нем защитный инстинкт. Я действительно это делаю? И почему? Я всегда думала, что выгляжу независимой и сильной, а не девицей в беде. Интересно, что они оба видят такого, чего во мне нет.

– Иногда ты меня беспокоишь, понимаешь? Ты не из тех девушек, которые ходят и целуются с парнями на десять лет старше ”.

– Может, и так. ” Я бросаю на него вызывающий взгляд. “ Женщины постоянно встречаются с мужчинами постарше. Парню Селесты сорок три.

– Ты не Селеста.

Вспышка беспокойства в его глазах вызывает прилив разочарования, которое вырывается в виде сдавленного стона.

“Тогда кто я? Потому что иногда я ни черта не понимаю. Неужели

ты не понимаешь? Вот почему я здесь! Это чертовски банально, но я приехала в Лондон, чтобы найти себя. Я хочу приключений. Я хочу целоваться с лордами. И мне не нужны нотации или защитник. Мой отец уже вцепился мне в ногу, чтобы не дать выйти из дома. Не будь таким тоже. Если хочешь кого-то защитить, стань тенью Ли на денек или что-то вроде того. Мне это не нужно”.

При этих словах его губы кривятся.

– Что?
– Спрашиваю я.

Джек прислоняется к машине рядом со мной, засовывая руки в карманы пальто. Затем он слегка поворачивается ко мне лицом.
– Ты такая милая, когда злишься.

– Я не сержусь.

– Все такой же милый.

Это начинается снова. Нервное напряжение в кончиках пальцев. Трепет в животе. Половина моего внимания поглощается моим собственным дыханием, потому что внезапно оно звучит слишком громко у меня в ушах. Эта энергия, которая накапливается в пространстве между нами, настолько очевидна, что практически проявляется в цветах и нитях света. Я ненавижу свои чувства рядом с ним и скучаю по ним, когда они проходят.

– Не говори таких вещей, если ты не это имеешь в виду, - предупреждаю я.

Он невинно моргает.
– Что я сделал?

– Серьезно? Он невозможен. “ Ты делаешь это нарочно, да? Чтобы вывести меня из себя?

“Зачем мне это делать?”

Джек вытворяет кое-что со своим лицом. Ухмыляется собственному озорству. Если бы не было так жарко, я бы дал ему подзатыльник. Обаятельные парни, которые знают, что они обаятельны, - хуже всех.

– Прекрати это, - приказываю я.

“У тебя как бы подергивается нос и поджимаются губы, когда ты злишься”, - говорит он. “Мне это нравится”.

“Да, ладно, не надо”. Но я не могу сохранить серьезное выражение лица, и это только поощряет его.
– Ты неисправим, ты знаешь это?

“Это плохо?”

“Да”. Нет. “Я ненавижу это”. На самом деле нет. “Это ужасно”.

Его ухмылка становится шире.
– Ты ужасный лжец.

И в этот момент я понимаю, почему мне так нравится быть рядом с ним. Джек раскрывает мою глупую, нелепую, игривую сторону. С ним я чувствую себя молодой. Я имею в виду, я am молод. Я знаю это. Но я очень редко это чувствую.

К пяти годам я стала немного взрослой, посещала церемонии награждения со своим отцом и быстро поняла, что я самая взрослая в наших отношениях между родителями и детьми. А потом вдруг перестал. Папа ушел на пенсию, а потом он стал взрослым, и из ниоткуда моя жизнь стала спокойной. Он не был — и до сих пор не в восторге от того, что я гуляю, устраиваю вечеринки, встречаюсь с кем-то. С той секунды, как я достигла подросткового возраста, он проецирует на меня свои страхи и сожаления по поводу своего неоднозначного прошлого и сомнительного образа жизни.