Девяностые приближаются
Шрифт:
В школе сразу иду к Киму и показываю заслуженную грамоту.
– Молодец! Вот не зря мы тебя комсоргом избрали, – делает странный вывод директор.
В комнате уже Бейбут суетится и собирается на новоселье.
– Давай я «швепс» возьму с собой? – предлагает он мне.
– Бери, я тоже свой возьму и джин заодно, – соглашаюсь я.
– А давай цветомузыку возьмём, я спросил у Карлыгаш, у тетки неплохой кассетник есть, – фонтанирует идеями сосед.
– Можно, – опять соглашаюсь я, ведь поедем мы на такси.
Такси я вызвал на три часа, через свой канал связи, позвонив
– Вот кто нас объедает, – пошутил я, но повариха обиделась серьёзно.
– Ты понимаешь, у нас и городские в школе есть, на них выделяют продукты, но они никогда не едят в столовой. Вот и сегодня двадцать шесть котлет осталось с обеда. Выкидывать? Да их не трогал никто. И так каждый день!
Еду в такси и размышляю над советской бесхозяйственностью. Реально ведь получается, что не воруют, а берут остатки.
Новое жильё Карлыгаш было в пятиэтажке, на втором этаже. Открыла дверь хозяйка. Сюрприз. Точно не бабка, может и не девушка, но молодая ещё женщина аппетитных форм. Невысокая, фигуристая, и одета в шелковое синее платье с какими-то орнаментами в виде украшения. «Татарка», – прикинул я уверенно. И учитель русского языка, притом! Чудеса. Откуда-то из района кухни пахло очень вкусно.
– Дамира, – представляется она, с интересом оглядывая меня.
– Анатолий! А Дамира – это даёшь мировую революцию? – шучу я.
Хозяйка смеётся, показывая ровные зубки.
Квартира неожиданно большая. Трёхкомнатная. Большой зал, где стоит сейчас стол, накрытый яствами, и две проходные комнаты, разделённые стенкой. Там спят Дамира и Карлыгаш, только у Дамиры комната с окном, а у Карлыгаш темнушка, но размеры одинаковые.
Начинаю принимать руководство праздником на себя. На столе стоят две бутылки вина и бутылка пива. Пиво нам с Бейбутом, что ли? Достаём джин и «швепс», и я поясняю, как разбавлять их и как пить.
– Елкой пахнет, – говорит, сморщив носик, Карлыгаш.
– Можжевельником, – поправляю я.
Проглот, именуемый Бейбутом, и в самом деле налил себе пива, отдавая предпочтения еде и подружке, тиская её под столом, наивно думая, что мы не видим. Карлыгаш понимала, что мы видим, а не смущалась. После употребления джина с тоником градус веселья увеличился. Я установил цветомузыку, отдал хозяйке новые кассеты из Венгрии и мы устроили танцы. Бедные соседи снизу какое-то время терпели, а потом застучали по трубам. Пришлось перейти на медляки. Я, уделив один танец Карлыгаш, обихаживал хозяйку, поглаживая под тусклый свет светомузыки её в разных местах.
– У тебя когда-нибудь была татарочка? – спросила хозяйка, укусив меня за ухо.
– Нет – соврал я, ибо в прежней жизни у меня был роман с одной шебутной и дурной девицей этой национальности. Как вспомню, так вздрогну, чего я натерпелся тогда по малолетству.
– У меня друг – казах, мне этого хватает, – кивнул я на Бейбута.
– Хм, казах и татарочка – неплохая парочка, – удачно срифмовала Дамира, убедив меня в своей филологической специализации.
Однако, разглядев поближе Бейбута, она фыркнула и сказала:
– Мне нужен кто повзрослее.
Ночью я спал плохо, татарочка выжала из меня все соки, а это было непросто. Утром она меня ещё и попыталась ограбить, прося оставить цветомузыку.
– Не могу, мы в школе будем дискотеку делать, – отказал я.
Такси заказывать не стали, отправились на расположенную рядом Предмостную площадь, и нашли частника. Приехали втроём рано, к семи утра, новый вахтёр без вопросов запустил нас домой. Вернее, нас домой с Казахом, а Карлыгаш на работу.
Занятия пролетели в полусне, а остаток дня – во сне. Заездило меня это татарское иго. Зато на Ленку смотрю без эмоций, она ещё учится крутить парнями. Вот и сейчас ей два старшака принесли торт, и она, победно посмотрев на меня, запустила их к себе, пользуясь отсутствием соседки. Синицкую в понедельник выписывают. Три раза «ха» на такую слабую манипуляцию. Дамира даст форы в сто очков Лукарь, и я намерен ездить к этой учительнице иногда. Но не завтра. Завтра по плану у меня поход на тренировку и посещение слёта городского актива ВЛКСМ. Немного стыдно, что ни разу не сходил за неделю на треньку. И вообще, забросил спорт.
Утром я и не подумал просить машину или заказывать такси, а поехал на автобусе. Ехать до центра недалеко. Раздевшись, пытаюсь понять, куда мне идти, тут меня ловит за рукав дядя лет сорока, уже седоватый.
– Паренёк, помоги отнести стол.
Точно, стоит длинный стол, застеленный красной материей, и нести его одному очень неудобно. Не чванюсь, а тащу вместе с дядькой стол на сцену. Оказывается, уже собралось человек сто в общем зале, украшенном плакатами с символикой ВЛКСМ и СССР. На сцене тоже не пусто, стоят микрофон и ещё один такой стол, за которым сидят несколько человек из молодёжи, а точнее, две девушки и два парня. Помочь нам никто и не пытается. Ставим стол, сдвигаем вместе с тем, что уже стоял, и меня просят ещё принести стулья из зала. Седой уже ушёл, и я таскаю стулья по две штуки зараз.
– Ну и где этот Штыба? Или как его там, Штуба, – нервно спрашивает девица лет двадцати, с ухоженными руками.
– Не знаю, говорят он на морду страшный, – добавляет вторая.
– Блатной он какой-то, скорее всего - маленький ещё, а уже ездит везде, – равнодушно говорит здоровый на вид парень.
Глава 38
Глава 38
– Главное, чтобы не был больше, а чтобы стоял дольше, – негромко, но так чтобы эта четвёрка слышала, насмешливо говорю я.
На немой вопрос повернувшихся ребят я добавил:
– Анатолий Валерьевич – это я.
– А тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? – обидчиво сказала первая.
– Не обсуждайте за спиной человека, и всё хорошо будет. Куда мне присесть? – отмахнулся я.
– Садись куда хочешь, шпион доморощенный, – сказал нервная девица.
– Нехорошо за глаза гадости говорить, – наставительно отвечаю я и тяну руку здоровяку для рукопожатия.
– Петр. Тоже Валерьевич, – помедлив секунду, тянет руку он.