Девяностые приближаются
Шрифт:
Меня так и подмывало ответить шуткой, что нибудь типа « с тобой что ли, старый козёл?», или «А, да разве это жизнь?» с еверейским акцентом.
– Чё хотел? Говори и сваливай, – буркаю я недружелюбно.
– Ой, каша недосоленная! – говорит парень и сыпит мне в тарелку половинку солонки!
Все, кто видел это, замолкают и смотрят на нас. Один Бейбут не отвлекается от гречки с мясом, сдобренной обильно сливочным маслом. У меня тоже особая порция от его подружки и недоеденную кашу жаль.
«Ленка, зараза, втравила меня в разборки! Не бить же его при всех. Я, мать его, комсорг!» – злюсь про себя я.
Глава 40
Глава 40
– Давай выйдем, – спокойно предлагаю я, выпивая одним залпом вкусный компот.
А вот хотел посидеть, посмаковать его как раз! Ну ладно, Светка симпотная, и раз я ей нравлюсь, то можно и побороться за неё. Тем более было бы с кем.
– Пошли, – зло говорит парень.
Хрен знает, на что он надеется? Да, он выше и тяжелее меня, но задрот, а я – спортсмен. Сразу поворачиваем налево в жилой коридор, где и моя комната находится – не хочу светиться перед вахтёром.
– Чё ты с ней трешься? Чтобы не лез к ней больше, понял? – угрожающе спрашивает толстяк.
– Я с ней даже ни разу не разговаривал, ты о чем? – спрашиваю его, и ведь это правда, я с разноглазой до этого и не общался ни разу.
И когда она на меня успела запасть? А ещё ругают бабы мужиков, мол, вам наше тело нужно и секс, а наша душа вам не нужна. Верно, и так бывает. Но тут ситуация обратная. Если она со мной не общалась до этого, то значит, запала только на внешнюю оболочку, что вообще, кстати, странно.
– Как это? Только что она у тебя за столом сидела! – от наглости толстяк даже становится нормальным на пару секунд.
– Блин, ты про Ленку что ли? Я-то думал про Светку! – прозреваю я. – Да сто лет она не нужна мне, только и ты Ленке не пара. Оцени себя здраво. И к Светке чтобы тоже не лез! Понял? И слушай, раз уж такой разговор откровенный, а куда парень делся Светкин? Вроде же был у неё?
– Да не нужна мне Светка твоя, вобла сушёная, я да…, – начала говорить толстяк и согнулся от удара в печень.
– Чтобы не смел девушку мою оскорблять, всосал? Ещё раз услышу, бить буду каждый день. И своим передай! Понял? – тихо, стараясь не привлекать внимания, говорю я.
– Да. А Ленка? – отдышавшись, спрашивает поверженный соперник.
– С Ленкой у меня дружеские отношения, будешь обижать её – получишь в торец, если она захочет с тобой быть – совет да любовь, – отвечаю ему. – Кашу мне зачем испортил?
– Я думал, ты к Ленке, а ты к Светке. Хочешь, свою кашу отдам, я не ел ещё, – стыдливо говорит уже потерявший запал наглости толстяк.
– Сам ешь! Похудеешь ещё! – отказываюсь я, его каша явно без масла. – Что там с парнем-то? Колись.
– Он же местный был, в смысле, городской, сначала со Светкой дружил, а потом её соседку стал окучивать. У них сейчас война в комнате холодная, – подумав, всё-таки ответил паренёк.
Тут показался Бейбут, на ходу дожёвывая какую-то мучную неучтёнку, вполне возможно, приготовленную в единственном экземпляре для него подружкой.
– Ты где ходишь, обжора? – строго спросил я. – А если меня тут уже запинали?
– Кто? Этот жирдяй? – неподдельно удивился сосед.
– Дай чем давишься! – выхватываю булку из рук Бейбута.
Точно, для него сделали! Горячая ещё! Бейбут смотрит недовольно на свой десерт, планировал в одного заточить.
– Что ты тут стоишь? – бьёт он в солнечное сплетение несчастного влюблённого.
– Да не трогай его, ему и так нелегко, он в Ленку втюрился, – останавливаю соседа я, отдав ему укушенную один раз мною булку.
С булкой сосед получает плюс пятьсот к миролюбию и снисходительно говорит парню:
– Ты бы забыл лучше про неё, она таких как ты пожуёт и выплюнет.
Медленно, согласно полученным указаниям готовлюсь к дискотеке. Побрился, нашёл чистые носки, кстати, последние, из парных. Непарных много, чуть ли не дюжина, но двух одинаковых нет!
«Надо покупать все носки одного фасона, сразу пар десять», – приходит в голову мне гениальная мысль.
Иду проверять подготовку зала к дискотеке, заодно тащу цветомузыку. Там уже кипит работа – освобождают место, стаскивая в один угол столы, и расставляют около стен стулья. Правильно, может, кто посидеть захочет! Я, например. Отдаю танцору Пашке кассеты из Венгрии, которые у него тут же отнимает Галина, в темноте уже и не совсем страшная.
– Ты или помогай, или не мешайся тут, – говорит она мне.
Я, естественно, сваливаю. К Ленке, она чем-то побрызгать обещала.
– Молодец что пришёл, что там ты с Артёмом сделал? – сказала соседка, затягивая меня к себе в комнату.
– Я? Ничего не сделал! Это он мне угрожал, говорил, чтобы я рядом с тобой не крутился, – говорю правду я.
– Пффф… Достал уже своей любовью! Я его даже не целовала ни разу! Ладно, показывай, что там ты приготовил. Носки, кроссовки, побрился плохо, вот тут ещё волосок остался, подожди. – Ленка выдернула волосок на шее, заставив меня вскрикнуть.
– Надеюсь, хоть плавки проверять не станешь? – шучу я.
– Точно! А я думаю, что я забыла? – Ленка оттягивает джинсы и смотрит на моё нижнее бельё.
– Всё нормально! – начинаю злиться я, а сидящая в комнате Синицкая, якобы читающая книгу, насмешливо фыркает, некстати для себя привлекая внимание соседки.
– Так, Толя, молодец, иди! А ты, Оля, сделала, что я просила? – обернулась она к разом притихшей подруге.
Страшный в своей активности она человек, всех знакомых уже передружила, потом рассорила и опять некоторых подружить успела.