Девять месяцев до убийства
Шрифт:
Инспектор Квин покачал головой и стал читать вслух дальше:
— «Разумеется. Смерть в огне он предпочел петле палача».
— Это говорит Ватсон, а не Холмс. Холмс же сказал-«Ватсон, давайте будем уважать выбор достойного человека».
— На что Ватсон ответил: «Достойного человека? Вы шутите! А, я понимаю — вы, наверное, хотите сказать — достойного, пока им не овладело безумие? А герцог Шайрский?»
— Ватсон неверно истолковал слова Холмса. Послушаем, что говорит сам Холмс: «От горящей гостиницы я сразу отправился прямо на его — т. е. герцога — квартиру на Беркли-сквер… Он уже знал про лорда Карфакса. Он бросился на шпагу, которую носил в трости».
— Что Ватсон и сопроводил возгласом:
— И снова Ватсон впал в заблуждение, потому что не понял намеренно двусмысленных слов Холмса — оп слышал только то, что хотел услышать. Понимаешь, пап, когда Холмс вошел в городской дом герцога Шайрского, герцог был уже мертв. Но Холмс сказал Ватсону: «Он (то есть герцог) уже знал о лорде Карфаксе». Как интересно, я спрашиваю, герцог мог «уже знать о лорде Карфаксе»? Ответ может быть только один: герцог находился в своем убежище в Паквине, а лорд Карфакс застал его там. Сразу после этого герцог вернулся домой и покончил с собой.
— Так значит, герцог был Потрошителем! А сын его, знавший об этом, принял позор на себя, чтобы спасти честь своего отца!
— Ты все понял, — мягко сказал Эллери. — А теперь вспомни слова лорда Карфакса, которые он сказал напоследок Ватсону — пусть, мол, доктор сообщит всему свету, что это он, лорд Карфакс — Потрошитель. Он хотел быть абсолютно уверенным, что вина падет на него, а не на отца.
— В таком случае то, что сделал Холмс, было абсолютно правильным, — задумчиво сказал инспектор Квин. — Он не хотел, чтобы жертва лорда Карфакса оказалась напрасной.
— И вера Деборы в отца оправдалась — три четверти века спустя.
— Черт меня подери!
Эллери снова выхватил дневник доктора Ватсона из рук отца и открыл страницу с последней записью.
— «Дело перуанского Синдбада», — пробормотал он. — «Яйцо птицы Рух»…
Его глаза блеснули.
— Послушай-ка, пап, тебе не кажется, что Холмс снова хотел обвести Ватсона вокруг пальца?
ГРОБ С СЕКРЕТОМ
1
Джордж Халькис умер от сердечного приступа. Никто и не предполагал, что это событие вызовет целый ряд преступлений и убийств. Быть может, Эллери Квин и вообще не обратил бы внимания на смерть Джорджа Халькиса, если б на третий день после пышных похорон старого слепого человека его внимание не привлекли намеренно.
Впрочем, в пространных некрологах, которые газеты посвятили Джорджу Халькису, отсутствовало упоминание о странном месте, где был погребен покойный, — месте, которое наверняка заинтересовало бы иных любителей истории старого Нью-Йорка. Старинный, довольно мрачный дом, принадлежавший семейству Халькисов, располагался на 54-й улице рядом с той овеянной сагами церковью, фасад которой выходил на 5-ю авеню. Между церковью и виллой Халькисов находилось кладбище— одно из древнейших в старом городе. На этом кладбище и должны были погрести бренные останки усопшего.
Погребение прошло без особых слез и волнений. Покойный лежал в большом роскошном гробу в салоне виллы, предназначенном для приемов. Преподобный отец Джон Генри Элдер служил по нему панихиду.
По ее окончании члены семьи, а также немногие друзья и служащие покойного подошли к гробу и простились с усопшим. Дельфина, сестра покойного, плакала, но делала это аристократически сдержанно. Деметриос, которого все в доме звали просто Демми, уставился своим пустым идиотским взглядом на гроб и, казалось, был удивлен холодным, отсутствующим выражением лица мертвого двоюродного брата. Гильберт Слоун поглаживал мясистую руку своей супруги. Аллан Чейни, сын Дельфины от первого брака, засунул руки в карманы пиджака и мрачно смотрел прямо перед собой. В углу с измученным видом стоял Начио Сюиза, директор картинной гелереи Халькиса. Вудрафф, присяжный поверенный покойного, в соответствии с обстановкой изображал на лиде печаль.
Владелец похоронного бюро Стерджес не преминул собственноручно завинтить крышку гроба. Аллан, Демми, Слоун и Сюиза подставили свои плечи под гроб, преподобный отец Элдер пробормотал молитву, и траурная процессия медленно тронулась.
Она не пошла на кладбище через главный вход, а двинулась к задней калитке за маленьким садиком, который примыкал к кладбищу. Любопытные зеваки, наблюдавшие за происходящим с 54-й улицы, казалось, были тронуты этим спектаклем. Они, как голуби, стаей облепили железную решетку и уставились сквозь нее на маленькое кладбище. Среди них были газетчики и фотографы. Траурная процессия не удостоила их вниманием. Процессия остановилась перед прямоугольником в кладбищенской земле, с которого сняли дерн. Там ее ожидали два могильщика, церковный служка Хониуэлл и маленькая пожилая дама, вытиравшая платочком свои полные слез глаза.
Дальнейшее произошло так, как ему и положено было произойти: один из могильщиков склонился над стальной плитой, которая виднелась под тонким слоем земли, и поднял ее. Все присутствующие явственно ощутили затхлый дух подземелья. Гроб медленно опустили в яму, выложенную камнем.
2
Преподобный отец Элдер вернулся на виллу Халькисов, чтобы произнести принятые в таких случаях слова утешения. Церковный служка Хониуэлл, всегда ревностно выполнявший возложенные на него обязанности, следовал за ним как тень. Маленькая пожилая дама, которая поджидала траурную процессию на церковном дворе, тоже вдруг оказалась в салоне для приемов и с любопытством разглядывала печальные декорации, сооруженные для похорон, пока Стерджес и его люди быстро и абсолютно бесшумно ликвидировали следы своей безрадостной деятельности. Никто не помешал маленькой пожилой даме войти, никто, кажется, не обратил на ее присутствие никакого внимания, за исключением разве что слабоумного Демми, который устремил на нее недовольный взгляд. Все остальные либо расселись по креслам, либо слонялись по комнате. Видно было, что присутствующие лихорадочно пытаются завести подобающую случаю беседу, но при этом явно не знают, как ее начать и о чем говорить.
Майлз Вудрафф, который чувствовал себя так же, как и остальные скорбящие, постарался ускользнуть в библиотеку покойного и таким образом избежать глупых разговоров. Дворецкий Уикс так и подскочил на своих старых ногах, обнаружив полное замешательство, когда присяжный поверенный вошел туда. Он явно задремал. Вудрафф успокоительно махнул рукой, мол, ничего не нужно. Все еще погруженный в свои печальные мысли, он бесцельно прошелся к той нише, между двумя книжными шкафами, где стоял сейф, в котором Халькисы хранили деньги и ценные бумаги.
Как позднее не уставал заверять Вудрафф, исключительно из потребности отвлечься от мрачных раздумий он стал вертеть циферблат на замке сейфа до тех пор, пока тот не принял положение, которое позволяло открыть тяжелую, круглую стальную дверь. Он уверял, что у него и в мыслях не было смотреть, где небольшая стальная коробка, которую он видел за пять минут до того, как траурная процессия покинула дом. Как бы то ни было — случай так распорядился или провидение божье, — а Вудрафф обнаружил, что коробка эта исчезла! Созерцательность с Вудраффа как рукой сияло. Он подскочил к Уиксу, который подумал было, что видит приступ буйного помешательства, и закричал ему прямо в ухо: