Девять шагов
Шрифт:
На часть первой зарплаты купил себе кроссовки, остальное в общую кубышку насыпал, а на вторую приобрёл золотой кулон на тонкой цепочке. Матери подарил на её день рождение. Всё до копейки потратил.
Учиться он и правда лучше стал, трудотерапия сделала своё дело. Книжками увлёкся, читал взахлёб всё подряд. То на воздушном шаре летал, шкрябая облака, то на подводной лодке, ныряя под волну, бороздил глубины океана. Спасал, влюблялся, погибал, но чаще побеждал обычно на последней странице.
Кем хочет быть, не знал – то въедливым следаком, то разиней путешественником или же напротив, внимательным пилотом пузатого аэробуса. Ну, как там говориться:
Однажды, подгадав подходящий момент, застал мать врасплох:
– Мам, а кем ты меня видишь?
Мать уставилась на сына, озадаченная вопросом, такая красивая, родная:
– Вов, ну, кем-кем, человеком, хорошим человеком, – и, погладив его по голове, добавила: «И женихом завидным», – да так улыбнулась, прямо в сердце, а сама кулон, тот самый, к своей груди прижимает. Если бы возможно было гипотетически устроить соревнование между любовью сына и матери, то сразу и не скажешь, чья бы взяла, хотя, скорее всего, сына, так как мать любила настолько, что уступила бы, ну, чтобы сына лишний раз порадовать. И Вовка эту любовь чувствовал, каждый день, каждый миг, с самого рождения.
– Да не, мам, я имею в виду профессию. Ну, кем мне стать?
– Ой, учись пока, дорожка то сама выведет, только по своей иди, на фонари в тупиках не заглядывайся.
Вовка суть маминой философии уловил, но понял не всё. Книжки в его библиотеке потолстели, набрали вес, обложки не столь яркие, текст поубористей. Так вот детство и выветрилось из его комнаты.
4
Уже в девятом, март был на дворе. Шёл из школы, Аню до дома провожал, они на тот момент сдружились прилично, когда их классы объединили – кино, поцелуйчики, но не больше того. Так вот, идут вдоль берега водоканала, он ей втирает философию, надо думать, ничего перед собой не видит, увлечённо рассуждает о премудростях мироздания.
Как вдруг Анька сильно схватила его за рукав, да так затрясла, он аж оступился, едва не упав.
– Вов, глянь! – а сама на водоканал указывает.
Он пригляделся и только теперь заметил на куске льдины собаку.
– Вовка, она же сейчас утонет! Смотри, льдина крошится!
Берега канала были высокие, бетонные, благо лохматого бедолагу не далеко отнесло от края. Пока Вовка тормозил, прикидывая варианты, пёс свалился в воду и отчаянно замельтешил лапами, пытаясь залезть на ледяной плот, но тот лишь отламывался по кусочку. В чём связь Вовка не понял, но почему-то вспомнил кусочки печенья на линолеуме, в тот самый день, когда отец ушел, вспомнил и…впал в ступор.
– Не брошу, не брошу.
– Вов, очнись. Хватит бурчать. Надо что-то сделать, – Анька стукнула его кулаком по плечу.
– Не брошу, я не брошу.
– Кого не бросишь? Собаку надо спасти! – Анька ещё сильней уже двумя руками долбанула его по спине.
Это помогло, Вовка очнулся, её крик ворвался в его сознание резким порывом ветра. В два счёта скинув свою куртку он схватил Анькин шарф: «Давай сюда», – проверил на прочность: «Сойдёт», – привязал к своему и на ходу, сбрасывая обувь, подбежал к берегу, закрепил связку шарфов на металлической дужке в плите и соскользнул в воду. Сердце натужно заухало, душа заметалась, ища уголок потеплее. Уже снизу из воды он крикнул Ане, едва расслышав свой голос сквозь гул колоколов в ушах: «Беги за помощью! Берег высокий!».
Анька потопталась, в нерешительности и рванула к дороге через
Холод он не чувствовал, скорее жар, грёб как мог, чёрте как. Одежда разбухла как губка, изрядно добавив в весе. Это обстоятельство не добавляло ему прыти. Собака ещё бултыхалась в воде, но морда всё реже выныривала. Когда юный спасатель добрался до точки драматических событий, морда окончательно исчезла, одни круги на поверхности. Нырять Вовка не умел, понимая, что уже поздно и надо спешить обратно, он всё же продолжал беспомощно водить руками под водой, растопырив пальцы, надеясь на…чудо! Он ухватил комок шерсти и потянул на себя. Морда вновь оказалась над водой, моргает выпученными глазами.
Признаться, Вовка еле доплыл до бетонных откосов, сам бы точно не вылез, тем более с собакой. Хорошо Аньке удалось строителей застать за обедом, они-то и вытащили на берег и его, и пса, будь он неладен. Выслушивая в свой адрес нравоучительные наставления и заглавные буквы матерных слов, прыгая на кочках дорог в салоне «буханки», они все втроём успешно причалили к Вовкиному подъезду. В больницу ехать он на отрез отказался, ну а взрослые бодаться с подростками желания не имели, поэтому и доставили по указанному адресу, подарив ему на память здоровенный ватник. Вовка сразу полез в горячую ванну, а Аня, вытерев насухо пса и укутав его в тот самый ватник, побежала обратно к водоканалу в нервной спешке и, в охватившей их панике, они совсем забыли о брошенной куртке. Вечером мать всё же вызвала врача на всякий пожарный, да и температура поднялась прилично. Позже Вовке рентген делали, чтобы воспаление лёгких не пропустить. Нормально, отстрелялся бронхитом. Мама ругалась на отвагу сына, но не в душе, а так, в сердцах, а дядя Юра поставил ему свой диагноз: «Мужик!», – и пожал руку, за что получил оплеуху от мамы.
Аня сидела у Вовкиной кровати, не переставая причитать:
– Прости, Вов, это я виновата, ты вообще мог утонуть, о чём я думала, я даже…
Он резко прервал её:
– Ань, ты что, дура? Ты чего несёшь? Нам надо было мимо пройти? – потом, уже ласково добавил: «Да и обошлось же, да? Ну, приболел мальца, ну, поцарапанный, зато контрольную не надо писать», – по-свойски потрепал её за коленку: «Да ты, Анька – герой! Не меньше моего. Хотя плохо себя нахваливать, но спишем это на болезненный бред. Ну, посмотри на эту морду, не, ну ведь классный же, а?
Аня взглянула на пса, лохматого, непонятной породы и, вытирая слёзы, улыбнулась: «Классный!».
– Пять шагов, – Вован прочапал.
– Что? – переспросила Аня.
– Да это я так, о своём…
Да, у пса хозяин отыскался, Аня объяву увидела – такую бумажку-замарашку. Ну, Вовка и вернул собаку-мореплавателя, даже вознаграждение отхватил, немного, но на билеты в кино хватило. Пирожные на картонной тарелочке, фанта в стаканах из тонкого стекла, последний ряд, всё по неписанным правилам.
5
Дядя Юра купил автомобиль, подержанную иномарку, очень подержанную. Денег то особо не было, экономика по швам трещит, не только в их доме, во всей стране. Через дырки бюджета слоны прыгать могут, кувыркаясь и улюлюкая.
Мать причитала, да охала:
– Это же ведро на колёсах. Угробишь кого или сам, не дай Бог. Юрка, сдурел совсем? О чём только думал?
– Люд, ну, работать то надо, побомблю для начала, а там может и выгорит что. Сама видишь время какое, не до кокетства.