Девять воплощений кошки
Шрифт:
Ночь в музее.
Целая ночь, и только для вас.
Вот так примерно Катя все это себе и представляла, когда, осатанев от сочинительства на компьютере очередной информации для криминальной полосы «Вестника» о разбойном нападении на грузовую фуру с предметами гигиены и туалетной бумагой, отрывалась от всей этой белиберды и мечтательно вперяла взор свой в стену напротив с висящим на ней календарем: «Полицейские Подмосковья».
Скоро, скоро, скоро… Совсем скоро… Сегодня вторник. Значит, завтра!
Дома для похода в музей
Анфиса там же работать собирается, она не на прогулку, а работать! А когда она снимает что-то, фотографирует, то впадает в такой творческий раж, что не замечает ни времени, ни пространства.
Катя по привычке проверила свое служебное удостоверение в сумке. Нет, его мы в музее предъявлять никому не станем. Нечего там делать ночью полицейскому. Анфиса проведет, будем в ее свите как частное и адски любопытное лицо.
Вечером, когда Катя собирала свой музейный багаж, снова позвонила Анфиса и сказала, что завтра они встречаются в шесть во дворе музея на Волхонке.
– В шесть? Я думала, мы туда часам к девяти поедем, – удивилась Катя.
– Нет, мы должны явиться до закрытия, я еще раз пойду там по всем инстанциям, по кабинетам для подтверждения разрешения на съемку. А затем я… то есть мы… мы с тобой станем свидетелями, как…
Как последний посетитель покидает музей…
И двери… эти великолепные старинные двери закрываются за ним.
И музей остается наедине с собой.
И сумерки опускаются. Наступает великая волшебная ночь…
Голос Анфисы в телефонной трубке срывался от волнения. Анфиса ликовала!
– Я это сфотографирую, как они все сваливают домой – эти посетители. А музей и мы… мы остаемся.
– Класс! – Кате эта идея тоже понравилась. – Как скажешь, подружка. Значит, завтра в шесть во дворе у колонн.
В уме она уже прикинула: значит, домой, сюда, на Фрунзенскую набережную, она завтра с работы уже не попадет. От Никитского переулка, где Главк, до Волхонки – пять минут быстрым шагом.
Открыла шкаф в спальне и начала прикидывать – что брать с собой, во что переодеваться там, в музее. Явится она туда в деловом костюме, так солиднее. Но чтобы бродить по залам и ловить… нет, ускользать, улепетывать от…
От кого улепетывать в музее ночью?
От призраков, от привидений, от оживших античных статуй, как в «Венере Илльской» Проспера Мериме, или от Мумии, как в рассказе Конан Дойла?
Катя врубила в спальне музыку и едва не пустилась в пляс от такой перспективы. Ах, Анфиса, ах, подружка, как мне тебя благодарить. Ты исполнишь самую заветную мечту моего детства!
Ночь в музее.
И никаких шоу при этом, никаких очередей, никаких толп, никаких зевак. Великий, огромный, прекрасный, ужасный, полный тайн музей только для нас на целую ночь.
Она сложила в сумку джинсы и худи с капюшоном, белый топик и запасные гольфы.
В среду она весь рабочий день… не весь, половину провела как на иголках, прося в душе одного – лишь бы никаких ЧП в области, а то ведь ехать придется! Отгул-то только завтра. Но ЧП не случилось, в дежурной части – редкое затишье.
В четыре Катя скорехонько свернула свои корреспондентские дела, закрыла ноутбук, предупредила шефа пресс-центра, что у нее завтра вы-ход-ной. И на полтора часа отправилась в главковский спортзал.
Выбрала для себя тренажер – беговую дорожку. Благополучно «прошла» быстрым спортивным шагом два километра. Затем она отправилась в душ, высушила свои отросшие, такие длинные и густые волосы феном, что всегда хранился у нее в шкафу в кабинете.
И, бодрая, заряженная энергией, освеженная душем отправилась перекусить в буфет ГУВД, работавший 24 часа в сутки.
Без десяти шесть она покинула Главк. Свернула по Никитскому на Манежную площадь, перешла дорогу на светофоре у Каменного моста, и вот она, Волхонка.
Вот он, музей.
Анфиса, навьюченная как верблюд сумками и аппаратурой, уже ждала ее там, во дворе. У античного портика со знаменитыми ионическими колоннами.
Глава 12
Извлечение мозгов
Василиса Одоевцева и ее коллега по Египетскому залу, смотритель комнаты Мумий и саркофагов Арина Павловна Шумякова, обычно отлучались на обед по очереди.
Смотрителям не разрешено покидать вверенный музейный зал надолго – в туалет и то надо просить коллегу из соседнего зала «приглядеть».
Но Василиса и Арина Павловна скооперировались. Они дружили с тех самых пор, как два месяца назад Арина Павловна пришла на работу в музей.
Василиса отлучалась из зала чаще приятельницы. По старой еще модельной привычке то и дело ходила прихорашиваться перед зеркалом – поправлять парик, подкрашивать губы, пудриться. На людях все время, в зале, надо следить за собой.
Арина Павловна ходила обедать в столовую музея, но возвращалась она быстро. Всего два месяца, как она похоронила своего брата, за которым преданно ухаживала много лет. И боль потери уничтожила, по ее словам, ее прежний здоровый аппетит.