Девять жизней Кристофера Чанта
Шрифт:
Габриэлю де Витту явно наскучило препирательство.
— Да-да, так часто бывает, пока не поймешь, что нужно делать. Я тоже отказался от этой должности, когда мне предложили ее в первый раз. Но мне тогда было лет двадцать, а ты совсем еще ребенок, не способный принять решение. Кроме того, у нас, по существу, нет выбора. Ты и я — единственные волшебники с девятью жизнями во всех Родственных Мирах.
Он махнул белой рукой — где-то зазвонил маленький колокольчик, и в комнату вошла молодая девушка.
— Мисс Розали — мой главный помощник. Она покажет тебе комнату и поможет устроиться. Я назначил Флавиана Темпла твоим наставником, хотя
Кристофер пошел за мисс Розали, прошуршавшей юбками мимо ряда дверей и вниз по коридору. Похоже, всем было наплевать на то, что чувствует он сам. А он подумывал, не сообщить ли им об этом, подняв еще один ураган. Но на это место были наложены очень сильные чары. После уроков доктора Посана Кристофер стал весьма чувствителен к заклинаниям. Он не знал этих чар, но быстро понял, что такая штука, как ураган, здесь не пройдет.
— Это что, замок Крестоманси? — сердито спросил он.
— Верно, — ответила мисс. — Правительство перенесло его сюда двести лет назад, после того как последний настоящий злой колдун был обезглавлен.
Она улыбнулась через плечо.
— Габриэль де Витт милый, да? Знаю, поначалу он кажется немного суховатым, но, когда вы познакомитесь с ним поближе, вы его полюбите.
Кристофер изумился: «милый» — это последнее слово, которое он использовал бы для описания де Витта.
Мисс Розали сделала вид, что не заметила его изумления. Она открыла дверь в конце коридора и гордо сказала:
— Вот. Надеюсь, вам понравится. Мы не привыкли иметь дело с детьми, поэтому измучились, пока придумали, как сделать, чтобы вы чувствовали себя как дома.
Что-то непохоже, подумал Кристофер, оглядывая огромную коричневую комнату с огромной белой кроватью, одиноко приютившейся в углу.
— Спасибо, — мрачно сказал он.
Когда мисс Розали ушла, в другом конце комнаты мальчик обнаружил полку около окна и спартанскую ванную комнату в коричневых тонах. На полке сидел плюшевый мишка, лежала игра «Змейки и лесенки» [3] и детское, сокращенное издание «Тысячи и одной ночи». Он свалил все в кучу на пол и стал прыгать на ней. Он знал, что никогда не полюбит замок Крестоманси.
3
«Змейки и лесенки» — детская настольная игра, в которой игроки передвигают фишки на доске по броску игрального кубика. Названа по рисунку на игральной доске.
Глава одиннадцатая
Первую неделю Кристофер мог думать только о том, как сильно он ненавидит замок Крестоманси и его обитателей. Казалось, здесь собралось все худшее, что было дома и в школе, да еще прибавились местные неприятности. Замок был преогромный, и Кристоферу все время приходилось бродить по нему в одиночестве, скучая по Феннингу и Онейру, по другим мальчикам, по крикету. А взрослые занимались своими делами, как будто Кристофера не было вовсе. Ел он всегда один в своей комнате для занятий — как и дома, с той лишь разницей, что окна комнаты выходили здесь на пустынные газоны замка.
— Мы решили, что вам будет скучно слушать
Кристофер уселся за длинный стол со всеми обитателями замка, разодетыми в торжественные праздничные одежды, но решительно ничего не изменилось: голоса гудели, однако ни один из них не обращался к нему.
— И все равно, что бы там ни писали в учебниках, нужно добавить меди, — твердил Флавиану Темплу бородатый доктор Симонсон, — после чего, я считаю, можно поместить его прямо в пятиугольник с модификатором огня.
— Кровь дракона, которую ворует Призрак, просто затопила рынок, — говорила тем временем молодая девушка напротив. — Даже честные поставщики в связи с этим наплывом начали уклоняться от налогов.
— Но нужно называть вещи своими именами… — продолжал доктор Симонсон.
— Я знаю, что статистика вводит в заблуждение, — сказал молодой человек рядом с Кристофером, — но самый последний из изученных мной образцов обладает количеством ядовитого бальзама, в два раза превышающим законную норму…
— Тогда нужно провести огненную настойку через золото, — объявил доктор Симонсон, но его прервал другой голос:
— Без сомнения, эта эссенция магического гриба появилась из Десятых, но ловушка, которую мы там поставили, перекрыла доступ.
— Если хотите добиться успеха без меди, будет намного сложнее… — гнул свое доктор Симонсон.
В это время с другого конца стола донесся голос мисс Розали:
— Но, Габриэль, они же истребили целое племя русалок! Я знаю, отчасти это вина наших колдунов, которые готовы отдать все на свете за русалок, но Призрака нужно обязательно остановить!
Сухой голос Габриэля раздался издалека:
— Эта часть операции была закрыта. Самая большая проблема сейчас — оружие из Первых.
— Советую вам начать с пятиконечника и огня, — гудел доктор Симонсон, — и использовать простейшие заклинания, но…
Кристофер тихонечко сидел и думал о том, что, если он действительно будет следующим Крестоманси, он запретит говорить о работе во время еды. Когда-нибудь. Он обрадовался, когда ему разрешили встать из-за стола и уйти. Но единственным развлечением было бродить по замку, ощущая, как заклинания замка чешутся, словно комариные укусы. На сад тоже были наложены заклинания против сорняков и для червей, заклинание здоровья для огромных кедров и отпугивающие вредителей чары. Кристофер решил, что он с легкостью мог бы разрушить их и сбежать, но почувствовал, как его учил доктор Посан, что крушение пограничной защиты вызовет вой сирен по всей округе и в замке.
Сам замок состоял из двух частей: старой, с башенками, и новой, которые были соединены без всякого плана. В саду стояла пристройка, выглядевшая совсем древней, — из ее развалившихся стен росли деревья.
Кристоферу, конечно же, хотелось исследовать эту часть сада, но на ней лежали сильные уводящие чары, которые не позволяли добраться до постройки.
Поэтому он забросил свои бесплодные попытки и бродил по замку, где заклинания наваливались на него своей тяжестью. Кристофер ненавидел эти заклинания больше всего. Они не позволяли ему выливать накопившуюся злость, притупляли и приглушали действия. Чтобы выразить свое отношение, Кристофер все чаще стал изображать молчаливое презрение. Когда же с ним заговаривали и ему нужно было отвечать, он делался настолько саркастичным, насколько умел.