Девять жизней Кристофера Чанта
Шрифт:
Но с Флавианом Темплом этот номер не проходил. Флавиан был серьезным, но добрым учителем. При других обстоятельствах Кристофер полюбил бы его, даже несмотря на то, что тот всегда носил слишком тугие воротнички и уж слишком старался вести себя тихо и достойно, как, впрочем, и другие обитатели замка. Но Кристофер ненавидел его за то, что он был одним из этих обитателей, и к тому же скоро обнаружилось, что у репетитора совсем нет чувства юмора.
— А вам что, никогда не бывает смешно? — спросил Кристофер на второй день.
Вторая половина дня всегда посвящалась теоретической или практической магии.
— Бывает иногда, —
— Двенадцать, — ответил Кристофер, вспомнив, что Такрой называл иногда Везделки Родственными Мирами.
— Очень хорошо. Хотя на самом деле их намного больше, потому что каждый мир представляет собой целую группу миров. Одиннадцатый — это единственный единичный мир, но нам это все равно. Не исключено, что изначально вообще был только один мир, но потом что-то произошло, и появились две противоречащие друг другу части. Скажем, континент развалился. А может, и нет. В любом случае эти две части не могли находиться одновременно в одном мире — и мир сам разделился. Потом произошло то же самое еще раз, и еще раз, и так пока их не стало двенадцать.
4
«Панч» — еженедельный сатирико-юмористический журнал. Издается в Лондоне с 1841 года.
Кристофер с интересом слушал, потому что ему всегда хотелось знать, как появились Везделки.
— И все миры появились одинаково?
— В некотором смысле — да, — сказал Флавиан, явно думая о том, какой Кристофер хороший ученик. — Возьмем Седьмые Миры — горные. Следует помнить, что в доисторические времена горообразование происходило намного более интенсивно, нежели сейчас. А Пятые вообще сплошь состоят из островов, и ни один из них не больше Франции. Причины разделения были одни, но пути различны. Ход истории стал причиной этих различий. Самый простой пример — наши Двенадцатые Миры. Тот мир, в котором мы живем, называется Мир А и опирается на магию, что, впрочем, характерно и для остальных миров. Но следующий мир — Мир Б — откололся в четырнадцатом веке и занялся наукой и машиностроением. Мир В отделился во времена римлян и поделился на огромные империи. И все в таком духе до девятого. Обычно в группе девять миров.
— А почему их считают с конца?
— Мы полагаем, что в основе лежит Первый, давший жизнь остальным. Во всяком случае, именно великие маги из Первых обнаружили, что существуют другие миры, и повели им счет.
Такое объяснение устраивало Кристофера намного больше, чем объяснение Такроя, и он был благодарен Флавиану. Поэтому, когда тот спросил:
— Как вы думаете, почему мы называем эти двенадцать миров Родственными? — Кристофер посчитал себя обязанным ответить:
— Они все говорят на одном языке.
— Замечательно! — От удовольствия и удивления бледное лицо учителя порозовело. — Вы очень хороший ученик!
— Да, просто блестящий, — с горечью произнес мальчик.
Но когда на следующий вечер Флавиан решил заняться практической магией, Кристофер оказался совсем не на высоте. У доктора Посана он привык к заклинаниям, от которых был толк. А с Флавианом
— Нет-нет, — беспокойно сказал Флавиан, заметив подвох. — Подобные вещи может делать только кудесник, а мы перейдем к ним через пару недель. Сначала вы должны узнать основы колдовства. Когда вы станете следующим Крестоманси, для вас будет чрезвычайно важно уметь понимать, не злоупотребляет ли тот или иной колдун или ведьма своим ремеслом.
Как надоело! Флавиан постоянно твердил: «Когда вы станете следующим Крестоманси…» Кристофера это ужасно злило.
— А Габриэль де Витт что, собирается умереть?
— Не думаю. У него еще восемь жизней. Почему вы спрашиваете?
— Да так…
Кристофер сердито подумал о папе. А Флавиан забеспокоился, что его ученик заскучал.
— Знаете, давайте-ка пойдем в сад и поизучаем свойства деревьев. Может, эти занятия вам понравятся больше.
И они пошли в сад. День был сумрачный, сырой. Это лето было одним из тех, что больше похожи на осень. Флавиан остановился под громадным кедром и подозвал Кристофера, чтобы поделиться знаниями древних людей о кедрах. Оказывается, кедр был необходим для волшебного огня, из которого возрождался Феникс; но Кристофер не подал виду, что ему интересно.
Пока Флавиан объяснял, Кристофер буравил глазами разрушенную пристройку замка, но знал, что если спросит о ней учителя, то услышит, что уводящие чары у них в программе следующего месяца. Тогда он задал другой волнующий его вопрос:
— А когда я узнаю, как приклеить ноги человека к полу?
Флавиан мельком глянул на него:
— Чары, влияющие на людей, мы будем проходить в будущем году. Теперь пойдем к лавру.
Кристофер вздохнул и поплелся за учителем к лавровым кустам. Он мог бы и догадаться, что Флавиан ничему интересному его учить не будет! Но как только они подошли к ближайшему кусту, из глянцевых листьев выскочил вислоухий рыжий кот, вытянулся и раздраженно сверкнул глазами. Увидев Флавиана и Кристофера, он в один прыжок подскочил к ним.
— Осторожно! — крикнул Флавиан. Кристоферу не нужно было предостережение.
Он прекрасно знал, на что этот кот способен. Но его так поразило появление Трогмортена в замке Крестоманси, что он застыл на месте.
— Кто… чей это кот?
Трогмортен тоже узнал Кристофера. Он поднял тонкий хвост, замер и уставился на мальчика.
— Уау? — спросил недоверчиво.
Потом величаво подошел, словно премьер-министр к иностранному президенту, и снова мяукнул:
— Уау.
— Осторожно, — сказал Флавиан, благоразумно прячась за спину Кристофера. — Это кот из храма Ашет. Лучше не подходить к нему.
Кристофер прекрасно это знал, но Трогмортен явно был настроен миролюбиво, поэтому мальчик отважился присесть на корточки и протянуть руку.
— И тебе тоже «уау».
Кот вытянул рыжий нос и прикоснулся им к руке мальчика.
— Боже милостивый! Вы ему понравились! — воскликнул Флавиан. — Никто не осмеливается подходить к нему так близко. Габриэлю пришлось наложить на всех садовников особые защитные заклинания, ведь те грозились уволиться. Понимаете, обычными заклинаниями его не остановишь.