Девятая директива
Шрифт:
— Боже правый! Слепой взял в поводыри незрячего! — Но что-то уже насторожило меня. Я слишком уступил радостному порыву, рано распетушился. Вроде бы все в порядке: и рандеву, и Куо, и «хускварна», но оставалась вот эта выскочка, черт бы ее побрал, и она не вписывалась ни в какой расклад. А тайны я ненавижу.
Мою уверенность словно ветром сдуло. Как и Ломан, я вдруг начал трезветь.
— Неужели от Куо? — спросил я.
— Что?
— Может быть, Эм-Ай-6 полагают, что способны защитить меня от Куо и его своры?
— Со стороны Куо опасность тебе не грозит. Это ты подвергаешь опасности его.
— О'кей.
Разноцветные змеи неподвижно свисали с шестов.
Они заглушали любой звук, но мне показалось, что последний вопрос все же отозвался эхом. Лучше бы я промолчал. Я начинал слишком заботиться о собственной шкуре, мною постепенно одолевал страх. Вокруг меня происходило что-то, о чем я не догадывался, чего не хотел признавать и что не соответствовало ни одной известной мне схеме. Противно засосало под ложечкой, но животом думать — себя губить. Дай только страху войти в тебя, и ты окажешься в наибольшей опасности из всех — труднее всего защищаться от себя самого.
Я должен был иметь дело только с Куо.
Что бы это ни было, — то, о чем я не знал, — оно не имело большого значения и казалось важным лишь постольку, поскольку мне ничего не было о нем известно. Нужно вывернуть эту проклятую энигму наизнанку, подобрать к ней ключ, разобраться не животом, а мозгами и выкинуть вон из головы.
В любой операции всегда есть какие-то темные места, моменты, тебе не известные. Ты отправляешься на задание, продвигаешься вперед и в темноте прокладываешь себе путь. По мере продвижения ты зажигаешь лампу за лампой и, идя от одной зажженной лампы к другой, никогда не оглядываешься. Однако темные пятна неизвестности остаются, ты огибаешь их, вынужден огибать, потому что светильники малы и их не хватает. Лампы озаряют только дорогу под ногами.
Воздушные змеи не шевелясь наблюдали за происходящим, обратив к нам свои причудливые бесформенные лица, и их кричащая раскраска в этот момент казалась глупой и бессмысленной. Те, что поближе, видны были хорошо, а остальные, толпящиеся за бумажными телами первых, прятались во мраке как привидения.
Ломан не ответил мне. Ну и черт с ним. Вопрос задавать не следовало. Я сказал:
— Давай говори, с чем пришел. График, люди и все остальное.
— Очень хорошо. — Он уже выглядел увереннее и спокойнее, это была его стихия. — График остается прежним. Персона прибудет в Бангкок завтра, в 11:50 утра, самолетом авиаотряда Ее Величества, пилот Дж. Ф. Вулдридж. На борту будут также командир крыла Дж. М. Томпсон, офицер-медик, контр-адмирал Чарльз Никсон-Торп, суперинтендант Форсайт и от спецслужб инспектор Л. В. Джонс.
Ларри Джонс. В шестьдесят первом во время операции «Эстуарий» они взорвали практически у нас под ногами баркас речной полиции. С чего это вдруг он начал пасти «випов»? [10]
— Самолет встречают министр иностранных дел его королевское высочество принц Ручиравонг, губернатор Бангкока маршал Пхотичарон, от армии — генерал Луен Паннакен, маршал авиации Горинайдеджа, адмирал Суваннасорн и посол Великобритании сэр Уильям Коул-Верити. Среди присутствующих официальных лиц будут…
10
«Вип» (сокращенное) —
— Ты тоже там будешь?
— Естественно.
— И ты начнешь подавать сигналы с этого момента?
Сначала Ломан предлагал организовать двустороннюю радиосвязь, чтобы держать меня в курсе, но так как радиообмену могли помешать случайные помехи, я настоял на защищенной от сбоев системе «мальчик с воздушным змеем» в Люмпини-парке.
Он продолжал:
— Из аэропорта выедут в 12.05, во дворце будут ровно в час. Мой первый предварительный сигнал ты получишь в это время. Затем обед во дворце, после обеда Персона отправится в посольство, прибытие туда в 15.25. За пятнадцать минут в посольстве он поздравит дипломатов и персонал с удачным проведением Недели Великобритании и, отбыв оттуда в 15.40, кратчайшим путем мимо Люмпини-парка поедет в сторону Линк-роуд и Рамы IV.
— Никаких остановок по пути?
— Никаких. — Ломан судорожно вздохнул и быстро заговорил дальше: — Кортеж выедет на Линк-роуд в 15.50 или около этого.
Без десяти минут четыре. Рандеву. В раскаленном воздухе будет стоять дымка, но зато меньше будет выхлопных газов. Движение перекроют заранее. Что ж, далеко не самое плохое время для такого дела.
Я посмотрел на часы.
— Укладываемся нормально. Осталось пятнадцать часов. И потом ты уже не будешь болтаться, как рыба на крючке.
— Операция завершится, как бы ни развивались события. — Он уставился в пространство.
— Я скажу тебе, как они будут развиваться. Уж не думаешь ли ты, что заставил меня прочесать каждый вонючий закоулок этого города просто так, за здорово живешь? День придет, Ломан, и твой гонг когда-нибудь прозвучит.
Он и не думал отвечать. Гложущая тревога подавила все его чувства, даже гнев и ярость. Я сказал:
— Хочу уточнить еще одно: как реагирует Персона?
— О, с ним, конечно, возникает масса проблем. В сложившейся ситуации его крайне трудно держать под контролем. Отказался от всех защитных щитков на автомобиле.
— А облегченный задний пластиковый?
— От него тоже.
Это было важно. Задний щиток защищал от пули, пущенной вдогонку, если бы, как это ни невероятно, по какой-либо причине Куо промахнулся, стреляя в лоб. Ниши образовывали кольцо вокруг основания башни, и между ними были переходы. Это давало возможность при необходимости развернуть огневую точку на 180 градусов. Нет щитков — нет прикрытия.
— Значит, я промахнуться не должен.
Ломан отвернулся. Эта тема его коробила.
Плевать. В следующий раз будет разборчивее, подбирая себе компанию.
— Почему во дворце не образумят его?
— Пробовали. Король лично дал команду установить щитки, но Персона, узнав об этом, написал королю частную записку. Суть послания состояла в том, что, посещая с государственным визитом Лондон, его величество получил большое удовольствие от поездки по английской столице в открытой машине. Высказывалось также предположение, что бодрящий воздух апреля на Британских островах куда коварнее любого каприза погоды, которым может встретить приезжих прекрасный городок Бангкок.