Девятихвостая академия
Шрифт:
– Простите, Генко-сенсей! – протянула руку чёрная лисица, ёрзая на месте.
– Да, Генко-сан, – отозвалась преподаватель.
– Как вы считаете, хватило бы способностей любой из наших учениц, чтобы справиться с подобным ёкаем без проблем?
– Да, без сомнения. Не могу говорить за всех, но вы, Генко-сан, с лёгкостью бы справились.
– Спасибо за ответ, Генко-сенсей, – улыбаясь до ушей чёрная лисица уселась на место.
Шакко в это время прижала ушки и сидела, пригнувшись. Внутри неё закипала ярость, но сделать она ничего не могла.
– Опять что-то про тебя, судя по реакции, – прошептал
– Угу. Это мамаша Генко. Всё надеется стать во главе Академии… Актрисы, им бы в кабуки 18 выступать! – начала Шакко искренне жаловаться. – Я всё правильно сделала! Нодзути могут маскироваться под монахов…
– Я знаю. Слышал, вернее, – вздохнув, Лео сдавленно кашлянул, пытаясь сделать вид, будто подавился.
Шакко не смогла скрыть своё удивление, но расспрашивать прямо посреди лекции не хотела, хотя ничего интересного для себя там не могла услышать. Просто старшая Генко постоянно поглядывала в её сторону, поэтому стоило ввести себя поспокойнее.
18
Кабуки – один из видов традиционного театра Японии.
Выдохнув, Лео покачал головой и тихо спросил:
– Ты же волшебная лиса. Почему не вылечишь меня?
Прищурившись, Шакко шлёпнула хвостом по спине парня.
– Ты же ученик кузнеца! Скуй мне чего-нибудь!
– Мне нужны рабочее место и материалы, – ответил Лео, на что лисица победно улыбнулась.
– Вот ты и ответил.
– М-м?
– Я не умею лечить, а снадобья, как ты мог догадаться, нам особо ни к чему, – объяснила Шакко.
Лео не выдержал и снова закашлялся. Генко-сенсей замолчала и уничтожающим взглядом посмотрела на Шакко.
– Так-так. Вы осознаёте, Шакко-сан, из-за чего мы вновь повторяем прописные истины? И вы имеете наглость ещё и мешать? Есть ли предел вашей безответственности, безалаберности и некомпетентности?!
– Просто моему ёриката плохо! – не выдержала Шакко, придав себе максимально виноватый вид. Её ушки прижались к голове, хвостик поник, а взгляд был опущен в пол, когда девушка встала с места. – Он захворал ещё до призыва…
– Ну так идите и дайте ему снадобье! Наплевательское отношение к своему кицунэ-цуки – не меньшая провинность, чем ваша вчерашняя оплошность! Я буду вынуждена сообщить обо всём Бьякко-сенсей. Можете не возвращаться на лекцию, – прищурившись, чёрная лисица терпеливо ждала, огрызнётся ли ученица.
Белая лисичка была просто вне себя, и попытка придать себе образ невинной овечки развалилась на глазах. Ушки начали дрожать, на скулах заходили желваки. Но неожиданно руки Шакко коснулась другая – Лео слегка стиснул её миниатюрную ладошку. Машинально глянув на бледного парня, девушка увидела, как он медленно качает головой в отрицательном жесте.
– Фу-у-ух. Да, я поняла. Гоменасай, – резко низко поклонившись, лисица сглотнула и в тишине пошла к выходу, а следом за ней и Леонард.
Торопливо процокав по коридору, когда дверь закрылась, Шакко подошла к расположенной далеко от аудитории двери чулана с уборочным инвентарём и, молча зайдя внутрь, захлопнула за собой дверь.
– А-а-а-а-а! Лепесточек ей в дышло! Чтоб ни шерстинки! Подлая
После недолгого молчания, дверь чулана открылась, и Шакко вышла, как ни в чём не бывало. Отряхнув пыль с хвоста, она кивком указала в сторону винтовой лестницы, позволяющей быстро добраться до выхода из Академии, и первой направилась туда.
– Надо же, меня ты не ругала, – подал голос Лео, когда ему показалось, что пауза затянулась.
– Я просто пока не знаю, насколько нормально для вас, людей, хворать. Если только последний дурак способен подцепить что-то эдакое, то я буду сильно ругаться, – фыркнув, заявила лисица.
– Для нас – ненормально.
– О? Так хочешь, чтобы я тебя отчитала? – заинтересованно покачивая хвостом, Шакко отвернулась и цыкнула. – Вот ещё! Много чести.
Леонард хотел сказать, что от недугов очень часто умирают, поэтому болеть – ненормально, но не стал, тем более что чувствовал себя не настолько плохо. Вряд ли это как-то ускорит поиски, раз уж лисы просто не слишком уделяют внимание подобному. Вместо этого он поднял другой вопрос:
– Почему она сделала акцент на посещении лекции? Разве не очевидно, что тебе не было никакого смысла слушать её болтовню?
– Очевидно, но… Тогда я не получу монетки. А если отстранят от теории, то могут отстранить и от практики, а это ещё большая потеря.., – горестно вздохнув, ответила Шакко.
– Монетки? А зачем.., – не успел юноша договорить, как Шакко подскочила к нему и с размаху ткнула пальцем в грудь, строго смотря прямо в глаза.
– Никто не должен знать, куда кицунэ тратят монетки. Уяснил? Покусаю, если будешь допытываться.
– Это что-то вроде общей тайн… Ах ты, проклятье! – отдёрнув руку, Лео посмотрел на розовые следы от зубов на своей ладони. – А ты не шутила…
– В таких делах не шутят. Я серьёзно, Леонард! – сложив руки под грудью, Шакко не сводила взгляда.
– Понял… Можно просто Лео, – усмехнувшись, парень примирительно поднял руки вверх.
– Фыр. Ладно.
Продолжив путь, Шакко вскоре привела «пациента» к небольшому саду, разбитому на заднем дворе Академии. Практически всю его территорию занимал прудик, поделённый на несколько островков, между которыми разместили компактные деревянные мостики. На каждом из островов можно было увидеть разнообразие ярких оттенков цветущих там трав, а в прозрачной воде лениво плавали бело-красные карпы, лениво открывая рот в беззвучном рыбьем разговоре.
Садик служил для разного рода экспериментов, а также позволял продавать излишки редких трав людям. Хотя сами кицунэ обходились без подобной торговли, а на содержание мико и храма обычно хватало пожертвований, весьма часто требовались дополнительные траты: например, на боевое снаряжение, которое стоило весьма много. А ещё в саду росли всевозможные специи, которые использовали на кухне Академии, чтобы разнообразить блюда.
– Ой, – издав милый возглас, Шакко посмотрела на Лео и виновато прижала уши к голове. – Я забыла, что вы обязательно должны есть.