Девятое Правило Волшебника или Огненная Цепь
Шрифт:
Верна захлопнула книгу, не в силах больше разглядывать пустые листы.
— Не знаю, Бердина. Действительно не знаю. Энн и Натан потрясены этой новостью не меньше, чем мы… а ведь Натан — пророк.
— А что означает эта часть, про людей, которые потеряют веру в своего предводителя?
Не обладая даром, Бердина все равно сумела определить ключевой момент в неясном пророчестве.
— Ну, — протянула Верна, тщательно подбирая слова, — я ведь не эксперт по пророчествам, ты же знаешь… мне кажется, это тоже как-то связано с Ричардом.
— Я догадываюсь. Пророчество говорит о том,
— Бердина, пророчества очень редко оказываются простыми и понятными. — Верна страстно желала, чтобы морд-сит посмотрела куда-то еще, а не продолжала сверлить ее глазами. — То, что написано в пророчестве, зачастую имеет весьма туманный смысл и редко связано с тем, что действительно должно произойти.
— Аббатиса, это необычное пророчество. Мне кажется, что оно подразумевает связь между здравостью рассудка вождя и «потерянной верой» в него. Поскольку пророчество касается того, кто встанет против «орды, осквернившей замысел Создателя», — явно против Имперского Ордена, то речь идет именно о лорде Рале. Отсюда следует, что именно лорд Рал утратит доверие своих подданных. Там упоминается еще о том, что орда разделится — и это уже произошло. Соответственно, пророчество касается настоящего момента, и угроза очевидна.
Верна мысленно пожалела всех тех, кому приходилось так или иначе недооценивать Бердину.
— Мой опыт говорит о том, что пророчества иногда слишком трепетно заботятся о Ричарде, как любящий дедушка.
— Я все равно чувствую опасность.
Верна сложила руки в молитвенном жесте.
— Бердина, ты очень умная женщина. И я надеюсь, что ты поймешь, почему я опасаюсь спорить с тобой на эту тему или даже просто обсуждать ее. Это может оказаться страшной ошибкой. Пророчества всегда за гранью понимания людей, лишенных дара. Ум и способности человека обычно не играют большой роли, ибо пророчества исходят от волшебников и предназначены для волшебников. Причем для тех волшебников, которые обладают точно таким же даром. Даже другие волшебники могут неправильно истолковать пророчество.
Аббатиса помолчала несколько секунд и со вздохом продолжила:
— Даже мы, сестры, способные и искусные чародейки, годами учимся, прежде чем нам позволяют хотя бы взглянуть на пророчество — не говоря уже о том, чтобы попытаться работать с ним. Для тех, у кого нет специальных знаний, может быть очень опасно пытаться истолковывать пророчества. Можно понять слова, но не понять их смысл.
— Звучит глупо. Слова есть слова. У них есть смысл. Это помогает нам понимать мир вокруг нас. Как может пророчество придавать словам другой смысл?
Верна почувствовала себя идущей по тонкому осеннему льду. Один неверный шаг — и ты утонешь в обжигающе холодной воде.
— Я имела в виду не это. Мы используем слова, чтобы понимать мир, но они же могут и искажать его. Если я предскажу тебе, что в твоей жизни настанет черный день, это может оказаться правдой. Но ты не будешь знать, имею ли я в виду какую-то утрату, которая тебя опечалит, или твою собственную смерть от руки недруга. Слова могут быть истинными, но их точный смысл останется неизвестным. И будет чудовищно несправедливо, если ты бросишься убивать налево и
Она глубоко вздохнула.
— Непонимание пророчеств вызывало целые войны. Люди умирали сотнями и тысячами из-за непонимания того, что они слышат. Вот почему книги с пророчествами хранятся в глубоких подвалах Дворца Пророков.
— Но эти-то книги не лежат в подвале.
Верна пристально посмотрела на морд-сит и нахмурилась.
— Знаешь, им бы следовало там находиться.
— Ты хочешь сказать, что я не права, потому что верю в пророчество?
Верна снова тяжело вздохнула.
— Я не знаю, права ты или нет. Мы даже не можем исследовать это пророчество, потому что оно неполное. Есть лишь начало, а дальше чистые страницы.
— И что?
— Получается, ты можешь быть права насчет Ричарда, и люди усомнятся в его суждениях, и потеряют веру в него. Но, возможно, пропущенная часть гласит, что на следующий день все изменится, и они будут думать о нем еще лучше, чем прежде. Одно и то же пророчество, с развилкой или без, может означать совершенно противоположные вещи.
— Не вижу, какое слово тут может иметь противоположное значение. И что такого должно случиться в пропущенной части пророчества, чтобы люди изменили свое мнение?
Верна пожала плечами. Рассматривая книжные полки, уходящие в полутемные глубины библиотеки, она несколько минут пыталась придумать подходящий пример.
— Ну, скажем, люди могли подумать, что план битвы несколько… безрассуден. Возможно, офицеры могли его не одобрить. И, как говорит пророчество, могли утратить веру в своего вождя. Но затем, несмотря на все уговоры военачальников, Ричард мог настоять на своем. Добившись победы, на которую никто не надеялся, солдаты уверовали бы в своего вождя еще сильнее, чем прежде. Но если истолковать пророчество неправильно… если придумать свой собственный смысл и подогнать события под него… так, чтобы со стороны казалось, будто пророчество сбылось, — тогда истинно предсказанные события будут погребены под тяжестью людской глупости и опрометчивых поступков.
Бердина, не сводя глаз с Верны, накрутила локон на палец. Задумчиво потеребив прядь, она кивнула:
— Я думаю, в этом есть смысл. Я понимаю.
— Бердина, пророчества способны запутать даже тех, кто специально учился их истолковывать. А еще хуже то, что, не имея всего текста пророчества, мы не должны даже пытаться понять его. Мы должны иметь на руках полный текст — без него мы будем блуждать вслепую. Это одна из причин, по которой я так обеспокоена.
— Одна из причин? — Бердина пристально смотрела на Верну, продолжая теребить свою косу. — А есть и другие?
— Плохо то, что у нас нет текста, который был здесь раньше. Но еще хуже то, что этот текст просто исчез. Такого никогда не случалось прежде.
— Я думала, ты просила не делать преждевременных выводов.
Верна прокашлялась, выигрывая время. Тонкий лед под ее ногами дал трещину.
— Да, ты права. Но что-то происходит, в этом нет сомнения.
Бердина скрестила руки на груди, обдумывая проблему.
— И что, по-твоему, происходит?
Верна покачала головой. Ее лицо выражало растерянность.