Девятое Правило Волшебника или Огненная Цепь
Шрифт:
Однако вслед за вспышкой гнева быстро пришло сожаление о столь недостойных мыслях. Ведь Ричард всегда сражался за правое дело. Он отважно рисковал жизнью за свои благородные убеждения.
Он, именно он был упомянут в пророчестве. Вдобавок он еще и Искатель. Но главное, он — лорд Рал, Несущий смерть, который перевернул мир с ног на голову. Из-за Ричарда Верна сделалась аббатисой. Она не знала, стало это благословением или проклятием.
А еще Ричард — их последняя надежда.
— Что ж, если он не поторопится и не объединится с нами, чтобы повести армию Д’Хары в решающую битву, его некому будет уважать!
Бердина
— Мы — сталь против стали. Лорд Рал — магия против магии. Если он не придет драться с армией, то только потому, что его долг — защищать всех нас от темных сил магии.
— Простодушная тарабарщина, — пробормотала Верна, спеша догнать морд-сит. — Ты куда? — крикнула она вслед.
— На обряд. Все во дворце идут изъявить свою преданность.
— Бердина, — прорычала Верна, хватая морд-сит за руку, — у нас нет на это времени.
— Этот обряд — часть уз, связывающих нас с лордом Ралом. Было бы мудро с твоей стороны поучаствовать в нем — может, тогда ты кое-что вспомнишь.
Верна застыла столбом посреди просторного зала, глядя, как удаляется морд-сит. Верна живо помнила то время, когда узы, связавшие ее с Ричардом, оказались разорваны. Это не продлилось долго — но пока Ричард отсутствовал в мире живых, защита, созданная присягой истинному лорду Ралу, не действовала…
За этот небольшой промежуток времени, когда Ричард покинул их всех, Джегань вторгся во сны Верны, чтобы поработить ее разум. Уоррена он тоже поработил. Было ужасно чувствовать контроль сноходца над собственным сознанием — но еще хуже становилось от понимания, что Уоррен столь же беспомощен. Жестокое присутствие Джеганя господствовало в их жизни полностью, от мыслей до действий. Они не были более властны над собственной волей; только воля Джеганя имела значение. Одно только воспоминание о жгучей боли, которую причиняла эта связь ей — и Уоррену, — вдруг наполнило глаза Верны слезами.
Она быстро смахнула слезы и поспешила за Бердиной. Верне предстояло сделать важные вещи, но она бы потеряла уйму времени в попытках самостоятельно найти дорогу в огромном Народном Дворце. Морд-сит была нужна ей, чтобы показывать путь. Будь дар Верны в ее распоряжении, она сумела бы найти то, что искала, — но в Народном Дворце ее Хань был практически бесполезен. Приходилось просто следовать за Бердиной и надеяться, что они смогут вернуться к делам, не потеряв слишком много драгоценного времени.
Коридор налево вел под внутренним мостом с перилами и балюстрадой из серого мрамора в белых прожилках. На перекрестке четырех коридоров зал превращался в площадь под открытым небом. В центре площади находился квадратный пруд, окруженный невысоким парапетом, служившим для сидения; полированный гранит с вкраплением слюды поблескивал под солнцем. Чуть в стороне от центра пруда над водой возвышался большой, изрытый впадинами камень, а на нем — колокол: очевидно, тот самый, что созывал людей на обряд.
Солнце скрылось, начал накрапывать мелкий дождик. Капли заплясали на поверхности пруда. Верна заметила, что вымостка площади слегка наклонена к водостокам, чтобы справиться с любым потоком воды сверху. Эти водостоки усиливали осознание того, что площадь действительно находится под открытым небом.
Повсюду вокруг люди становились
Досада Бердины испарилась, когда она увидела рядом с собой Верну. Она радостно улыбнулась, а потом сделала странную вещь: взяла Верну за руку.
— Пойдем, я отведу тебя к пруду. Там есть рыба.
— Рыба?
Улыбка Бердины стала шире:
— Да. Я люблю пруды с рыбой.
Они прошли среди уткнувшихся в пол коленопреклоненных людей и добрались до парапета. Им едва хватило места втиснуться между людьми. Верна нагнулась и увидела в воде стайки золотистых рыбок.
— Правда, красивые? — спросила Бердина. Она снова выглядела как маленькая девочка.
Верна озадаченно уставилась на девушку:
— Это же просто рыба!
Бердина, не обратив внимания на ее слова, стала на колени на освободившемся пятачке — люди отодвинулись. Боковым зрением Верна заметила, что все проявляют уважение к морд-сит, а может быть, и страх. Никто не испугался настолько, чтобы уйти — но люди явно не хотели находиться там, где желала быть Бердина, даже против ее воли. Похоже, их всерьез тревожило и то, что морд-сит притащила с собой на обряд какую-то женщину: а вдруг она — кающаяся грешница, и ее наказание может закончиться кровопролитием?
Бердина оглянулась через плечо на Верну, прежде чем склониться и положить руки на плиты пола. Взгляд призывал Верну сделать то же самое. Верна увидела наблюдающих за ней стражников. Это было сумасшествием; ведь она — аббатиса сестер Света, советник Ричарда и один из ближайших его друзей!
Но стражники-то этого не знали.
Верна прекрасно понимала, что ее сила во дворце не значит ничего. Это было родовое имение дома Ралов. Весь дворец был построен на основании могучего заклинания, с расчетом умножить силу Ралов и подавить дар всех остальных.
Верна вздохнула и опустилась на колени, опершись на руки, как и все прочие. Они расположились близко к водоему, но отверстие в крыше было выполнено по размеру пруда, и капли в основном падали туда — лишь отдельные брызги сносило ветром за его пределы. Несколько капель, упавшие на лоб Верны, освежили ее и остудили пыл негодования.
— Я слишком стара для этого, — шепотом пожаловалась она своей соседке по обряду.
— Аббатиса, вы молодая и здоровая женщина, — проворчала Бердина.
Верна вновь вздохнула. Не было смысла оспаривать глупость стояния на коленях на полу и выказывания преданности человеку, которому она и так уже была в нескольких смыслах предана. Это не просто глупо, а еще и нелепо. И к тому же бессмысленная потеря времени.
— Магистр Рал ведет нас, — завела нестройным хором толпа, склоняясь и касаясь лбами пола.
— Магистр Рал наставляет нас, — продолжали они уже более стройно.
Бердина, прижавшись лбом к полу, ухитрилась бросить на Верну жгучий взгляд. Верна закатила глаза и склонилась, прижимаясь лбом к плитам.
— Магистр Рал защищает нас, — пробормотала она, наконец присоединяясь к обряду, который на самом деле знала и уже однажды воздала эти почести самому Ричарду. — В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.