Девятый Будда
Шрифт:
— Нет, — объяснила она. — Тара — богиня. Или Дролма, если вам так больше нравится, — у нее много имен. А я женщина. Я — ее инкарнация, воплощение, — но я — не она, я не богиня. Вы понимаете?
Он покачал головой.
— Но это же просто, — произнесла она. — Мы все являемся различными выражениями вечного Будды. Мое выражение — Тара. Ее можно увидеть во мне и сквозь меня. А я Чиндамани. Здесь, в Дорже-Ла, я являюсь ее оболочкой. В других местах у нее есть другие тела.
Кристофер снова покачал головой.
— Все это мне непонятно. Я могу поверить, что вы богиня, это несложно. Вы красивее
Она покраснела и отвернулась.
— Я только женщина, — пробормотала она. — Я знаю только эту жизнь, только это тело. Только Тара знает мои другие тела. Когда я снова появлюсь на свет, у Тары будет другое тело. Но Чиндамани больше не будет.
На улице быстро постучал в окно ветер и снова стих.
— Мне жаль, что вам тяжело это понять, — сказала она.
— Мне тоже жаль.
Она снова взглянула на него и улыбнулась.
— Вам не следует быть таким грустным.
Но ему было грустно. И ничто не могло отвлечь его от грустных мыслей.
— Скажите, что означает имя Чиндамани? — спросил он. — Вы сказали, что у Тары много имен. Это оно из них?
Она покачала головой.
— Нет. На санскрите «Чиндамани» означает «драгоценный камень, выполняющий желания». Это из легенды: тот, кто находил драгоценный камень, мог попросить его выполнить любое желание. Там, откуда вы пришли, есть такие истории?
— Да, — ответил Кристофер. А сам подумал, что все они заканчиваются трагедией.
— Вы не сказали, как вас зовут, — напомнила она.
— Кристофер, — ответил он. — Меня зовут Кристофер.
— Ка-рис То-фе. Что это означает?
— Это сложно объяснить, — признался он. — Одно из имен бога, которому поклоняется мой народ, — Христос. Кристофером звали человека, который носил его на своих плечах, когда бог был ребенком. Это означает «человек, носивший Христа».
Ему показалось, что она как-то странно на него посмотрела, словно его слова что-то затронули в ней. Она замолчала, погрузившись в мысли. Он изучал ее лицо, жалея о том, что сейчас не день и он не может разглядеть ее получше.
— Чиндамани, — начал он, меняя тему, — я знаю, кто такой Дорже Лама. Я знаю, почему он привел сюда моего сына, почему хочет, чтобы он остался здесь. Вы сказали, что можете помочь мне забрать отсюда Уильяма. Вы все еще готовы сделать это?
Она кивнула.
— Но почему? — спросил он. — Почему вы хотите помочь мне?
Она нахмурилась.
— Потому, что мне нужна ваша помощь, — пояснила она. — Я могу вывести вас и вашего сына из Дорже-Ла. Но за пределами монастыря я буду беспомощной. Меня привели сюда, когда я была маленькой девочкой, и мир для меня словно сон. Мне нужно, чтобы вы помогли мне в этом мире.
— Но зачем вам нужно уходить отсюда? Помогите мне вывести отсюда Уильяма, а дальше мы выберемся сами.
Она покачала головой.
— Я уже говорила вам, что здесь опасно, — напомнила она. — Мне надо уходить отсюда.
— Вы хотите сказать, что вы в опасности?
Она снова покачала головой.
— Нет. Никто не осмелится причинить мне вред. Но другие люди в опасности. Особенно один человек: его жизнь в большой опасности. Я должна помочь ему бежать. И я хочу, чтобы вы помогли мне.
— Я не понимаю.
Она задумалась.
— Это нелегко объяснить.
— Попробуйте.
Она покачала головой.
— Нет, — сказала она, — будет лучше, если вы все увидите сами. Пойдемте со мной. Но тихо. Если нас заметят, я не смогу вам помочь. Он убьет вас.
— Кто? Кто убьет меня?
— Монгол. Говорят, он пришел из далекой страны, которая называется Россия. Его зовут Замятин.
Кристофер кивнул.
— Да, — подтвердил он, — я знаю о нем. Это от него исходит опасность?
— Да. От Замятина и тех, кто поддерживает его. У него есть здесь сторонники. Один из них — это человек, который привел вас сюда, Царонг Ринпоче.
Кристофер еще не все понимал, но постепенно суть ситуации начала проясняться.
— Куда мы идем? — поинтересовался он.
Она в первый раз посмотрела ему прямо в глаза.
— К вашему сыну, — ответила она. — Я обещала отвести вас к нему.
Глава 29
Они вышли из комнаты Кристофера через потайную дверь в стене, скрытую тяжелой портьерой. Открылся длинный, пыльный коридор, который привел их ко второй двери, через которую они вышли в общий коридор. Чиндамани прекрасно знала дорогу. Он смотрел, как она скользит перед ним, — тень, сливающаяся с другими тенями. Они по-прежнему были на верхнем этаже, проходя по странной формы коридорам и темным, холодным комнатам. Наконец они подошли к винтовой деревянной лестнице, которая вела к люку, врезанному в крышу. На крюках, вбитых в стену рядом с лестницей, висело несколько тяжелых курток из овечьей шерсти.
— Надень одну их них, — приказала Чиндамани, передавая Кристоферу чубу.
— Мы выходим наружу?
Она кивнула.
— Да. Наружу. Сейчас ты увидишь.
Она надела чубу, которая была ей велика на несколько размеров, накинула на голову капюшон и ловко взобралась по лестнице. Оказавшись наверху, она одной рукой подняла люк. Показалось, словно она открыла дверь, ведущую в эпицентр вихря. Ледяной ветер устремился вниз, как дыхание окоченевшего ада. Лампа Чиндамани тут же потухла, и они остались в полной темноте. Кристофер вскарабкался по лестнице вслед за ней.
— Держись ближе ко мне! — крикнула она.
Ветер ударил ее в лицо с такой страшной силой, что она чуть не упала с лестницы. Она выползла на плоскую крышу, припав к ней, чтобы ветер не сбросил ее. Темнота здесь была не темнотой, но множеством непонятных звуков: завываний и шепота душ, затерянных в океане боли.
Кристофер выбрался на крышу и с трудом захлопнул люк. Он вытянул руку и нашел ее в темноте. Она взяла его руку, крепко сжимая ее холодными и дрожащими пальцами.
Когда его глаза привыкли к темноте, Кристофер начал различать неясные очертания: золотые купола и венчающие их украшения, молитвенные колеса и позолоченные статуи, которые он видел издалека в день своего прибытия в Дорже-Ла. Чиндамани хорошо ориентировалась на крыше — видимо, она не раз ходила этим путем. Вместе они двинулись навстречу урагану и добрались до самого края крыши. Чиндамани притянула Кристофера к себе и приложила губы к его уху.