Девятый камень
Шрифт:
— Я посетила храм Кали, о котором писала Лили, и мне бы очень хотелось побывать там еще раз перед отъездом из Бенареса.
— Это совсем неподходящее место для таких, как вы, — произнес Говинда довольно резко, и за его внешним хладнокровием Сара уловила суровую решительность.
В душе у Сары вспыхнуло возмущение.
— Что вы имели в виду, говоря «таких, как вы»?
— Я хотел сказать, что в этом храме многие почитают темные стороны Кали, и это может быть… опасным.
Сара рассмеялась:
— Я не боюсь Кали, мистер Говинда.
— А следовало
Он поклонился и быстро ушел.
Сара задержалась, чтобы понаблюдать за двумя обезьянками, ссорившимися из-за кокосового ореха, но когда одна из них стукнула другую по голове скорлупой, решив таким образом спор, Сара зашагала обратно в свои покои. Когда она проходила мимо того места, где встретила Сарасвати с телом убитой обезьянки, ей показалось, что она увидела темный след крови в траве, и ее сердце затрепетало — на Сару нахлынул страх, существование которого она только что отрицала. «Нет, я не буду бояться и не стану избегать встреч с Сарасвати», — сказала она себе. Несмотря на мрачные мысли, иногда посещавшие ее, Сара испытывала симпатию к одинокой рани и решилась на визит.
Она нашла Сарасвати на качелях. Лицо раскачивающейся рани было грустным, и она напомнила Саре канарейку в клетке.
— Мне запретили поездку в Лондон, — с горечью сообщила Сарасвати. — Махараджа категорически отказал.
— Быть может, он так выказывает свою любовь.
Сара не знала, что еще тут можно сказать.
Сарасвати пожала плечами:
— Я больше ему не интересна и теперь никогда не увижу своего друга.
— Вашего друга?
— Моего друга в Лондоне.
— Мне жаль, — сказала Сара.
— Вовсе нет.
Сара не стала возражать. Чтобы сменить тему разговора, она сняла кулон с шеи и подошла к грустной рани.
— Смотрите, что я нашла под рамой картины, которую мне подарил махараджа.
Сарасвати равнодушно взяла кулон из руки Сары, повертела его, а потом опустила обратно на ее ладонь.
— Вы не знаете, как он туда попал? — спросила Сара.
— Махараджа делал раму для картины, — со скучающим видом сообщила Сарасвати.
Сара недоуменно наморщила лоб. Значит, принц спрятал кулон под рамой? Неужели он его совсем не заинтересовал? Быть может, он, как и Говинда, счел неразумным носить вещь, напоминающую о любви и потере? Или перед смертью Коречная попросила, чтобы кулон оставался рядом с ее портретом? Несколько ужасных мгновений Саре казалось, что она нарушила предсмертное желание Лили и осквернила ее память.
Что до Сарасвати, то мотивы ее поведения по большей части оставались для Сары загадкой — временами складывалось впечатление, что она живет в каком-то другом мире. Интересно, подумала Сара, испугает ли ее упоминание о храме?
— Я бы хотела посетить храм Кали перед возвращением в Лондон, — сказала Сара, чувствуя себя предательницей: ведь она не только дразнила рани, но и скрыла от нее, что однажды побывала в древнем святилище.
Сарасвати бросила на нее быстрый взгляд:
— Ты хочешь туда пойти! Но зачем?
— Потому что Лили… там понравилось.
Сарасвати
— Я не могу отпустить тебя туда одну.
— Почему?
— Ты можешь заблудиться. Нам потребуется стража. Завтра я за тобой пришлю.
Рани вновь принялась раскачиваться. Саре ничего не оставалось, как надеть кулон Лили на шею и молча уйти. К тому моменту, когда она добралась до своих покоев, ее охватило ужасное оцепенение. Ей еще не приходилось испытывать ничего подобного. Должно быть, дело в окружающем воздухе, решила она.
Глава 36
Блаженны те, кто ищет ее с чистыми руками и не преследует ее с предательством в сердце.
Посреди ночи Сара проснулась в странном волнении. Ей почудилось, что кто-то пробрался в ее спальню. Она замерла от страха, и у нее возникло ощущение, будто за занавеской балкона мелькнула чья-то светлая одежда. Она ничего не могла утверждать наверняка, поскольку ветерок колыхал натянутую вокруг постели москитную сетку и сквозь нее тени в комнате казались еще более неопределенными. Сара лежала без сна и тревожилась, изобретая все новые и новые ужасы, ведь под ее балконом росли деревья, по которым ловкий мальчишка мог взобраться на балкон и проникнуть в спальню. Однако она так и не сумела придумать причину, по которой кто-то хотел бы причинить ей вред. Потом девушка погрузилась в беспокойный сон, и остаток ночи ее лихорадило в душном застывшем воздухе.
Когда утром Сара проснулась, на краю ее постели сидела Сарасвати.
— Я подумала, что мы можем прогуляться по саду, мисс Сара, пока солнце еще не успело подняться высоко.
— И все же я бы хотела побывать в храме Кали.
Слова Сары не вызвали у Сарасвати ни малейшего энтузиазма, ей совсем не хотелось выполнять данное вчера обещание.
— Это неразумно. Храм очень старый, он пришел в запустение, в нем сыро. И еще там водятся крысы.
— Я все равно хочу туда пойти. Вам вовсе не обязательно меня сопровождать, если вы сами не желаете туда идти.
Сарасвати нахмурилась.
— Я поговорю с чаукидаром, пусть он выделит для нас стражу, — сдаваясь, сказала она.
Когда они уже сидели в паланкине, Сара спросила, не будет ли Сарасвати возражать, если они остановятся возле «Вайшьи». Сарасвати лишь пожала плечами и откинулась на бархатные подушки.
Мистер Эллиот сидел в той же позе, за тем же столиком, в своем обычном костюме из светлого полотна и панаме. Он поднял голову, увидел Сару и явно обрадовался встрече.
— О, доброе утро, мисс О'Рейли! Какой приятный сюрприз. Не хотите ли чаю?