Шрифт:
Константин Ясенский
Он стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел на отражение догорающей свечи. Казалось, их маленький домик, притаившийся на окраине деревни, обступила темнота. Она поглотила луну, звёзды, даже звуки леса. Костя старался услышать хоть что-нибудь там, вдалеке, то, что говорило бы о жизни, но ничего не получалось. Всё вымерло или просто растворилось в небытие, оставив его одного наедине со своими мыслями.
Даже родные, которые должны были волноваться о том, что произойдёт сегодняшней
Со второго этажа Костя прекрасно видел самодельную горку, которую всю зиму возводил вместе с сестрой, сгребая снег лопатами и поливая водой.
Катерина мечтала сделать её огромной, до самого неба. Все смеялись над наивностью девочки, даже он, но всё же продолжал играть в эту игру.
– Что там, на небе? – однажды спросила она его, ловко орудуя детской лопатой.
– Не знаю, – искренне ответил юноша, обратив взгляд серебристых глаз в небесную даль.
– А там могут быть… – малышка на мгновение замялась, и карие глаза потемнели, – мама с папой?
Юноша вздрогнул. С момента гибели родителей они о них не заговаривали, словно вычеркнув свою прошлую жизнь из памяти, тем самым окончательно влившись в семью Орловых.
Первым его желанием было сказать правду, но, увидев мольбу в глазах сестры, Костя тяжело вздохнул:
– Там есть то, во что ты веришь, – увильнул он от ответа.
– А ты во что веришь? – не унималась та.
– В облака, – грубо отрезал парень.
Костя не верил ни в Ад, ни в Рай, во всё то, что заставляет людей трепетать и задумываться о последствиях своих поступков.
Именно поэтому новость о том, что ему предлагают участвовать в обряде, юноша воспринял спокойно, понимая, что для старейшин это лишь новый повод попытаться взять его в узду.
Раньше это противостояние забавляло, заставляя подкалывать «выдающихся стариков», как он их величал, потешаясь над болезненным тщеславием. Пусть и не открыто, но те мешали его планам, постоянно выдумывая нелепые отговорки, дабы отдалить деревенских от принца.
И только присутствие на стороне Кости Данилы сдерживало старейшин от открытого выступления против потомка королевской крови.
Ему вспомнился тот злополучный день, когда в очередной раз он шёл в зал собраний, не подозревая о готовящейся ловушке.
Круглая комната, где заседал совет, расположилась на втором этаже маленького здания, больше похожего на церквушку.
По традиции в него должны были входить четыре человека – они выбирались из тех, кто принёс ощутимую пользу поселению, но возраст их должен был быть не меньше девяноста пяти лет.
Каждое воскресенье старейшины собирали жителей деревни в зале, сидя на высоких резных стульях, и слушали их требования.
Пока человек говорил, один из стариков всегда делал пометки на маленьком круглом столике, приткнувшимся сбоку от стула, а когда время заканчивалось, и проситель удалялся ожидать их решение на первом этаже, совет начинал обмениваться мнениями, переходя из спокойной беседы в ожесточённый спор.
Ведь каждый из них пытался найти выгоду для себя в разрешении проблемы, и нередко интересы сталкивались.
Такое обсуждение могло длиться до вечера, но даже если старейшины и приходили к единому решению, это не гарантировало человеку, что его просьба будет удовлетворена.
Пятым и самым важным человеком, чьё слово могло перевесить постановление совета, был глава. Его стул находился напротив входа и стоял на помосте. Это деревянное творение, созданное несколько веков назад и отделанное золотом и серебром, больше походило на трон.
Хотя когда-то, быть может лет шестьсот назад, он им и был. Ведь недаром тётя Кости вернулась в эту деревню, чтобы быть ближе к своим корням.
В течение пятнадцати лет пост главы принадлежал Елисею Таганину. Это был лысеющий мужчина ста двадцати пяти лет с квадратным лицом и низким, выдающимся вперёд лбом. Его длинный нос был заострён и нависал над тонкими, плотно сжатыми губами, которые с трудом складывались в улыбку. Но, несмотря на статный рост и величавость, голосом старик был обделён. Он звучал так глухо, что на собрании за него часто говорил кто-то из старейшин, выступая от имени «Верховного Владыки», так любил себя называть Елисей.
Жители поселения относились к этому просто, считая, что чем бы власть ни тешилась, лишь бы выполняла поставленные перед ней задачи.
Но Константина, когда тот впервые зашёл в эту комнату и услышал такое обращение, это сильно задело. Юноша сразу понял, что невысокий старик будет активно препятствовать ему, мешая занять то место, что принадлежит по праву рождения. Вглядываясь в эти бегающие маленькие глазки, принц готов был поклясться, что глава не раз окрасил свои руки кровью, пробираясь к власти, а значит, так легко он её не отдаст.
Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, парень раздумывал о том, какой могла бы быть причина его вызова сюда.
В последнее время старейшины старались как можно реже с ним пересекаться, избегая напоминать об обязательном присутствии на воскресных собраниях, хотя это должно было стать частью обучения принца, как будущего правителя.
Сперва юноша спокойно относился к этим посиделкам, с интересом изучая, как старики вершат правосудие, командуют людьми и обсуждают разные вопросы, намеренно игнорируя его присутствие.