Дейра
Шрифт:
– Ну еще бы!
– закивал Джек.
– Ты, парень, никак имеешь в виду предание об исходе из Неблизки? Как наши пришли сюда, в эти самые места, а жеребяки разрешили им занять столько земли, сколько способен от зари до зари обойти один пахарь с плугом?
– Ну да, ну да! А святой Дионисий запросто обвел их вокруг пальца запряг христианского дракона и обошел с ним всю нынешнюю границу... Здорово, да? Хотел бы я увидеть тогда морды жеребяков!
– Братишка, да ты, гляжу, веришь всему, что услышишь! Хотя, конечно, о такой пахоте только
– Джек, а живого дракона тебе видеть доводилось?
– Бог миловал!
– А если ты считаешь, что верить можно лишь собственным глазам, то откуда знаешь, что драконы на самом деле существуют?
Джек рассмеялся и ткнул зануду под ребра:
– А единорогов наших кто ворует, по-твоему?
– Джек смотрел куда-то мимо брата.
– И, кроме того, сирена рассказывала, что общалась как раз с тем самым драконом, который крал их. Да вот, кстати, и сама она идет. Можешь спросить, если не веришь.
– Мне, пожалуй, пора домой, - с недовольной миной ответил Тони.
Джек рассеянно кивнул, его внимание уже привлекло иное.
Держа на плече амфору, сирена приближалась к нему быстрой и упругой походкой. Тони скорчил брезгливую рожицу и скользнул за деревья на краю поля.
– Привет, Джек!
– сказала Р'ли по-английски.
– Привет, Р'ли!
– ответил Джек на лепетухе.
Она улыбнулась, как бы угадав в выборе языка Джеком добрый для себя знак, некий тайный смысл. Юноша глянул на амфору: - За медом собралась?
– Как видишь.
Джек огляделся - никого вокруг не было.
– Пройдусь за компанию, не возражаешь? Работа не единорог - в лес не убежит. Боюсь, что, если начну сию же минуту, просто поубиваю этих тварей на месте.
Р'ли в ответ тут же завела одну из модных песенок: "Запряги дракона в плуг, навек избавишься от мук..."
– Хм, вот бы и мне так!
– вздохнул Джек.
Сняв шляпу и оголившись до пояса, он стал ополаскиваться над ручьем. А сирена тем временем, воткнув амфору в ил, с наслаждением растянулась в воде, как в собственной постели, прямо напротив Джека.
– Мог бы сделать так же!
– поддразнила она.
– Стыдливость не позволяет?
– Мне и самому порой это кажется нелепым, - ответил Джек, украдкой оглядевшись.
– Во всяком случае, пока мы вдвоем...
– Удивительно еще, что признался...
– Ну, понимаешь... Я ведь что имел в виду... Людям одежда все же нужна, а когда вы ходите голышом, никакого срама вроде бы и нет.
– Ну да, ну да - мы ведь животные... У нас же нет души, как вы это называете. А вспомни-ка, Джек, разве ты в детстве прибегал к нам на пруд и купался в штанах?
– Я был дитя несмышленое!
– Верно, но не столь уж невинное, как возомнил теперь. Как ты думаешь, отчего мы частенько хихикали у тебя за спиной? Не потому ведь, что ты голый! У тебя на рожице читалась такая забавная смесь ужаса и восторга перед собственным грехопадением, что удержаться было трудно. Ты ведь нарушал категорический запрет! Представляешь, какую схлопотал бы трепку, если бы тебя родители застукали?
– Да уж конечно. Но когда мальчишке что-то делать не велят да еще стращают жуткими карами, так и подмывает нарушить запрет. Кроме того, это все же было чертовски забавно...
– Стало быть, тогда ты еще не считал, что своего тела следует стыдиться. Как думаешь сейчас. Ты просто позволил окружающим убедить себя в этом!
– Р'ли помолчала.
– Знаешь, - сказала она наконец, - я еще в состоянии понять ваших женщин. Богатыми нарядами они скорее скрывают недостатки фигуры, чем подчеркивают отсутствие оных...
– Да ты просто злючка!
– Вовсе нет. Говорю что думаю.
Джек выпрямился, нахлобучил шляпу и сгреб в охапку одежду с куста:
– Прежде чем отправляться за медом, ответь-ка на один только вопрос. Почему ты отдала мне свою долю жемчуга?
Сирена поднялась из воды и, плавно ступая, двинулась к Джеку. Крохотные хрустальные галактики срывались с ее упругих сосков. Целый их водопад низвергался с гривы. Левой рукой Р'ли взъерошила себе волосы - вспыхнув, они заиграли на солнце червонным золотом. Ее затуманившийся фиалковый взгляд встретился с карими глазами Джека. Правая рука нерешительно замерла на полпути. Джек потупился, но руки сами собою протянулись навстречу.
Она не отпрянула, не убежала. Подчиняясь нежной, но твердой мужской ласке, сирена упала в объятия Джека.
Нападение на армейский обоз состоялось спустя неделю.
К девяти вечера "ужи" вырядились сатирами. Такая маскировка навряд ли провела бы кого-либо среди бела дня, да и ночью на нее не следовало слишком уж полагаться. Но никого особо это не заботило. Тщательно ли они сменят обличье или небрежно - предлог у королевы будет в любом случае и при любом исходе дела.
Когда в потемках они неслышно приблизились к таверне "Стекляшка", их встретил гул развеселых голосов и потоки яркого света. Разгулявшаяся вовсю охрана беззаботно дула пиво и резалась в кости. У фургонов, выстроенных цепочкой на заднем дворе, возился с упряжью одинокий сержант. Он даже не обернулся, когда первые "налетчики" вышли из-за амбара.
Снять часовых оказалось чертовски несложным делом. Выйдя из темноты, лжесатиры запросто окружили и обезоружили онемевших солдат, на удивление практически не встретив сопротивления. "А так ли уж это удивительно?" размышлял Джек, затыкая рот одного из караульных кляпом.
На оглушительный в ночи скрип фургонов да на храп выбиравшихся на дорогу обозных единорогов таверна отозвалась лишь новым взрывом веселья. Выехав на тракт, похитители отбросили всяческую осторожность и стали понукать единорогов в полный голос. Только тогда двери таверны распахнулись настежь, и наружу с криком высыпала толпа обозников, все еще с кружками в руках.