Дейра
Шрифт:
Джек решил, что актеры из военных - ни к черту. Слишком уж неубедительно звучали адресованные похитителям проклятия, а несколько раз он готов был присягнуть в этом - донесся даже откровенный смех.
Весь долгий обратный путь его не покидало безрадостное чувство. Какой уж там боевой задор - сплошное разочарование! Даже не довелось опробовать в деле обновку - клинок упругого стекла. Обнажить и то не пришлось! А так хотелось себя испытать - скрестить шпагу с оружием достойного противника!
На плечи давила тяжесть, от которой вдруг
Даже во время нечастых свиданий с Р'ли он не мог освободиться от этой незримой ноши. Слишком уж многое напоминало о тех - самых первых - словах, сказанных после первого же поцелуя.
Никогда их не позабыть. Джек явственно помнил, как задыхаясь шептал о своей любви, неустанно повторял: любимая моя! единственная! и плевать, если узнают. Пусть знают все!
Он снова и снова сжимал Р'ли в объятиях и клялся в вечной любви.
– Я верю, Джек, верю, милый! Но ты ведь понимаешь - это невозможно! Церковь, закон, семья - все восстанут против тебя.
– Начхать мне на это, любимая!
– Есть лишь один-единственный выход. Уйдем со мной!
– Куда?
– В Тхраракию, в горы.
– Я... я не могу.
– Но почему, милый?
– Как оставить родителей? Это разобьет им сердце... Предать девушку, которой дал слово? Заслужить анафему?..
– Если любишь по-настоящему, то должен пойти со мной.
– Тебе легко говорить, ты ведь не... не человек.
– Если уйдешь вместе со мной, то там, в горной долине, ты обретешь не только меня. Куда больше. Ты станешь тем, кем никогда бы не стал здесь, в Дионисии...
– Кем же?
– Совершенным человеком.
– Не понимаю.
– Ты обретешь невиданное у людей душевное равновесие, власть над собственным рассудком. Твое подсознание станет действовать заодно с сознанием. Ты избавишься от сумбура в мыслях, ты изведаешь гармонию чувств, ты перестанешь наконец звучать, как расстроенная арфа...
– И все же никак тебя не понять...
– Пойдем, Джек, пойдем же со мной! В долину, где я провела три года в ритуалах Посвящения. Только там ты встретишь настоящих, цельных людей! Ты сам... только не обижайся, Джек, но ты ведь шероховатый, как неструганое полено. На нашем языке про тебя сказали бы - "панор". Нечто вроде лоскутного одеяла. Набор разрозненных кусочков.
– Ну спасибо! Значит, я просто чучело какое-то...
– Можешь сердиться, если так тебе легче. Но, поверь, я не собиралась тебя обидеть. Хочу лишь, чтобы ты понял: ты сам еще не познал себя, подлинных своих возможностей. Они скрыты от тебя - в основном воспитанием. Перестань играть в прятки с самим собой, Джек! Не отказывайся от возможности познать себя.
– Если уж ты сама такая цельная, такая совершенная - почему же влюбилась в меня? Я ведь чурбан неотесанный.
– Джек, милый, ты в состоянии стать таким же совершенным, как любой вайир! Все зависит от тебя самого! Но только там, в Тхраракии, ты сможешь пробить собственную
– Отбросив все, что имеет?
– Отбросив все, что брать с собой не стоит. Лучшее, доброе - сохрани. Но не делай выбор наспех - прежде уйди со мной!
– Я должен подумать.
– Думай и решай немедленно, Джек. Здесь и сейчас.
– Такое искушение...
– Пойдем, Джек. Оставь единорогов стреноженными, брось плуг в борозде. И никаких прощаний - просто идем со мной!
– Я... нет, так я не смогу. Прости... Все вдруг оставить...
– Не нужно никаких извинений, Джек... Ты сделал свой выбор.
С тех пор Джек не мог избавиться от чувства, что проморгал свой шанс ступить на путь к чему-то ослепительно прекрасному, проглядел дорогу к подлинному счастью. Сперва Джек убеждал себя, что превозмог сатанинский соблазн. Спустя несколько дней он уже честно признался самому себе, что просто струсил. Если бы действительно любил Р'ли так, как уверял, то бросил бы все и всех... Единым духом. И ушел бы.
Но мог ли такой брак быть освящен на небесах? Ведь его законность не признал бы ни один пастор!
Однако, если действительно любишь, так ли уж важно, что скажет другой человек, пусть и облаченный в сутану? Видно, необходимость венчания засела в Джеке глубоко, раз он не ушел с любимой. Поверку любовью не выдержал...
Он не ушел.
Выходит, не любит?
Да нет же, любит!
Джек саданул кулаком по стенке фургона. Любит! Любит!
Он лю-бит!
– Что еще за дьявол там в тебя вселился?
– повернулся к соседу Джордж Хау.
– Отвяжись! Со мной все в порядке.
– То-то гляжу, и фургон ты решил, привести в порядок!
– хихикнул Хау и вынул флягу.
– На вот, глотни-ка лучше!
– Спасибо. Ни к чему это.
– Ну как знаешь. А я пропущу глоток-другой. Твое здоровье! Уф-ф! Кстати, обратил внимание, что с нами не было Джоша Мюррея?
– Нет, не заметил.
– Вот, а Чаксвилли сразу усек. И поднял хай. А никто ничего и не знает. Или, может, прикидываются. Но я - я-то знаю!
Джек хмыкнул.
– Тебе разве не интересно?
– спросил Хау.
– Да так, не то чтобы очень. Лично меня ведь это не касается.
– Да ты не в себе, приятель! В том-то и штука, что касается. Ладно, не стану больше темнить - Джош по заданию Вонга приглядывает за кадмусами на вашей ферме.
– Зачем это еще?
– заинтересовался Джек.
– Эд уверен, что Полли все еще там.
– Хихикнув, Джордж снова припал к фляге. Затем подхлестнул единорогов и, когда фургон снова набрал скорость, заорал, перекрывая стук колес: - Эд упрямец, каких свет не видывал! Что твой единорог! Увидишь, он еще схлестнется с Чаксвилли.