Действо
Шрифт:
Добираться до дома пришлось без пальто и босиком (а был январь и крещенские морозы разгулялись вовсю), и возмущению Алексея Сергеевича не было предела, но опять же пока ему как-то раз не пришла в голову мысль о том, что вместе с деньгами и одеждой неизвестные грабители могли отнять и жизнь. После этого возмущение исчезло, оставив лишь тупой и животный страх, который таился где-то в сердце и выползал каждый раз, стоило Алексею Сергеевичу припоздниться на работе и возвращаться домой по темноте.
Собственно уже тогда дело было решенным. Поняв, что рискует сохранить эту малодушную заячью дрожь навсегда,
Поначалу было тяжело. Потом он привык. Кроме того, собака (к которой довольно быстро прилипло взятое из какого черно-белого старого фильма имя Альма) была такой милой, что одним своим видом компенсировала все неудобства. Щенки вообще красивы, но этот черный плюшевый медведь с темно-золотистыми наивными глазами бил все рекорды умиления.
Пройдя через обязательные вымоченные полы, погрызенную мебель и плачь по ночам, Альма подросла и вызывала уже не умиление, а смутную тревогу темпами и пределами своего роста. Красоту она, впрочем, сохранила – порода говорила сама за себя.
Алексей Сергеевич не заметил, как стал заядлым собачником. В доме вдруг как-то не заметно появились поводок, ошейник и намордник с садомазохисткого вида стальными бляшками, две расчески – обычная и жесткая щетка, книги по собаководству, средство от ушных клещей, собачий шампунь на полочке в ванной возле его собственного и шерсть по углам ближе к весне. Он познакомился с собачьим контингентом своего дома и их хозяевами – его соседями, о которых Красноцветов даже раньше и не подозревал. У него вошло в привычку к семи вечера выходить на улицу не зависимо от погоды и проводить там около часа, неспешно кружа по двору в компании галдящей и крутящейся под ногами породистой своры. И разговоры у него стали теперь другими – о дрессировке, о породах, о блохах и клещах да о тримминге.
Дрессировку, впрочем, Альма так и не прошла – и, не смотря на все злословие, характер у нее так не испортился. Впрочем, он у нее всегда был такой – приветливо дружелюбный к своим, настороженный, но не агрессивный к посторонним. Команд Альма не знала, но между ней и хозяином давно уже установилась некая эмпатия, и потому Красноцветов применял к своей собаке обыкновенный человеческий лексикон.
И она понимала, умное животное! А окружающие только удивлялись и разводили руками.
Впрочем, свои желания она доводила до хозяина опять же невербальным образом.
Красноцветов нашарил на холодном полу стоптанные тапочки и с тоской глянул на свою собаку. Альма приплясывала, Альма заглядывала ему в глаза и, казалось, готова вылезти из собственной шкуры. Конечно, утро. Один знакомый парнишка как-то раз заметил, что собаки чем-то похожи на арестантов в тюрьме строгого режима – и те и другие ходят в сортир в строго определенное время. И попробуй, не выведи!
– Ну, ну, Альма, – сказал Алексей Сергеевич, отодвигая в сторону псину, что стремилась положить ему на колени здоровенную свою голову.
Бросил взгляд в окно, но ничего не увидел – стекло запотело и избавило владельца квартиры от созерцания раннеутреннего позднеосеннего пейзажа, который мог вогнать в тоску и закоренелого оптимизма.
Алексей Красноцветов поднялся и с заметным усилием начал очередной свой день – тягучую череду установившихся ритуалов.
Ванная, угрюмое лицо в зеркале, вой бритвы, Альма под ногами, коридор, кухня, чад сгорающей яичницы, бодро, но непонятно бормочущий телевизор, Альма, шипение газа в коморке, отчаянная сонливость, вилка-нож, раковина, грязная посуда, чай как спасение, ноги не влезают в брюки, тяжелое пальто, сонливость, Альма.
– Ну подожди ж ты! – молвил Красноцветов с некоторым раздражением, нацепляя на собаку толстый, обшитый металлом ошейник.
Альма не могла ждать – у нее кончалось терпение и потому на месте стоять она не могла. Ей сравнялось три года и юношеский задор еще не до конца из нее выветрился.
Дверь на ключ. Косой взгляд на лифт и по вниз лестнице. Ступеньки хоть не скользкие.
Псина несется где-то впереди, пролета на два.
Алексей Сергеевич спустился вниз с пятого этажа, продрался сквозь лабиринт коридора, не забыв теплым словом помянуть безвестных строителей сего здания, миновал консьержку (абсолютно бодрую старушку – интересно, она хоть когда ни будь, спит?) и с хлопком двери вывалился наружу – в полумрак и холод.
Ветер тут же налетел на него, заставил трепетать полы пальто, завел вокруг хоровод желтых мертвых листьев. Лохматые, рваные тучи неслись по небу так низко, что начинало казаться, что они излохматились о голые верхушки деревьев. В воздухе был туман, на земле непролазная грязь и свинцовые лужи глубиной с черное море.
Что вы хотите – ноябрь. Начало и до снега еще ого-го сколько.
От восторга свежим воздухом и этой колеблющейся – несущейся мглой Альма бодро гавкнула, выплюнув облачко пара, и понеслась куда-то через двор, к одной ей видимой цели – сгусток бодрости и молодой энергии. Сквозь грязь и моросящее утро.
– Альма, стой!!! – крикнул Алексей Сергеевич и, как всегда был не удостоен вниманием.
Псина исчезла в сочащихся утренних сумерках. Только лай был еще слышен – глухо, за стеной тумана.
Так тоже было всегда. Совершить утреннюю дикую пробежку на дальний конец двора Альма считала своим неотъемлемым правом, покуситься на которое не смел даже такой авторитет в собачьих глазах, как сам хозяин. Они и не собирался.
Стоя на крыльце, там, где козырек хоть частично защищал его от моросящего дождя, Красноцветов лениво обозревал окрестности. Вот, под самыми ногами, среди красно-желтой опавшей листвы лежит что-то белое. Бумага еще не успела заляпаться грязью. Конверт вроде – значит письмо. Почтальон приходил и выронил, наверное.
– "Подобрать, что ли?" – подумал Алексей, но сходить вниз по ступенькам и копаться в холодной грязи было явно лень, – «а пусть себе лежит. Кому надо – подберет».
Его окрикнул женский голос и Красноцветов поднял голову. С натугой улыбнулся – потому что это была компания собачников плотной, ощетинившейся разноцветными зонтами, кучкой двигавшаяся вниз по улице. Преимущественно здесь были женщины, но чуть в стороне виднелось хаки Темина – отставного вояки со злющим доберманом на поводке и дурацкий кепарь Ключникова – старшего научного сотрудника в каком то там заштатном гуманитарном институте.