Дежа вю (сборник)
Шрифт:
– Что, что такое? Зуб? – засуетился он и подбежал к жене.
– Нет, дорогой, извини, – как ни в чем не бывало, сказала она. – Просто конфеты с ликером.
– Ну и что?
– Вы будете смеяться.
– Посмотри, мы с Николь уже хохочем.
Мне было не до смеха. Вопреки сказанному я с нескрываемым удивлением наблюдала за происходящим.
– Я купила эти конфеты неделю назад. Они были с ликером.
– И сейчас они с ликером. Это действительно смешно.
– Подожди, дорогой, ты сбиваешь меня.
– Хорошо, – сказал Эрик, возвращаясь на место, – тогда объясни нам сама, что тут смешного.
– Позавчера
– Что-то здесь не так. Николь, вы уже попробовали конфеты?
– Нет, как раз собиралась.
– Надеюсь, у вас нет аллергии на шоколад? – поинтересовалась Инесс.
– Нет, – сказала я и осторожно надкусила конфету. – Ликер.
– Дорогая, только не волнуйся, – сказал Эрик, – давай все вместе посмотрим чек. Где ты его хранишь?
– Ты не найдешь. Сейчас я его принесу.
Пока Инесс искала чек, мы с комиссаром, не сговариваясь, делали вид, что увлечены кофе с бельгийскими конфетами.
– Вот, – сказала Инесс и протянула чек Эрику.
Комиссар взял чек внимательно изучил его. Потом достал из кармана очки и, надев их, изучил чек еще раз. Потом молча передал его мне.
Я сразу нашла то, что нужно, и вернула чек Инесс.
– С ликером, – прочитала Инесс и с удивлением посмотрела на нас. – Но я точно помню…
– Дорогая, ты просто переутомилась. Это может произойти с каждым. Вот я вчера искал свои тапочки…
– И где же ты их нашел? – спросила Инесс.
– А разве я сказал, что я их нашел?
Мы дружно посмеялись. Обстановка разрядилась.
– Спасибо, все было так вкусно, – поблагодарила я.
– Особенно, конфеты с ликером, – сказал Эрик. Инесс улыбнулась и погрозила ему пальцем.
– Николь, может, останетесь на ночь?
– Нет, спасибо, у меня с утра важные дела! – сказала я, бросив красноречивый взгляд на комиссара.
– Я вас отвезу, – сказал Эрик.
– Нет, что вы, ни в коем случае! Но буду благодарна, если вы вызовете такси.
Эрик не настаивал, и через пять минут, тепло попрощавшись с радушными хозяевами и с Бобом, я уже мчалась по направлению к гостинице.
Мэриэл. Профессор Краузе и его загадка
Питер Краузе пригласил нас к себе. Было очевидно, что его что-то серьезно беспокоит, но мы понимали, что в свои проблемы он не хотел бы посвящать никого постороннего. Чувствовалось, что даже согласиться на присутствие Дэвида ему было не просто. Впрочем, я могла и ошибаться.
Дом профессора найти было не сложно. В Сент-Стоуне не так много двухэтажных домов. Мы сообщили о своем прибытии еще из машины, по телефону, как и договорились. Господин Краузе предложил нам поставить наш автомобиль в гараж, а из гаража на лифте мы поднялись прямо на второй этаж, где располагался его кабинет.
Я вспомнила, как эта комната была описана в рукописи. Не знаю, так ли выглядит кабинет писателя, я бы, скорее, назвала это помещение библиотекой.
Действительно, очень много стеллажей
Конечно, в отличие от автора рукописи, я не могу сказать, что Питер Краузе не был похож на профессора. Это было бы неправдой. Но он, по моим представлениям, не был похож на профессора медицины и на психиатра. Скорее, я бы подумала, что он физик или математик.
Высокий, худой, абсолютно седые волосы коротко подстрижены, лицо приятное. Очки доктор Краузе не носил, возможно, предпочитал контактные линзы. Я уже знала на момент нашей встречи, что ему за семьдесят, но выглядел он значительно моложе.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Наконец Краузе заговорил.
– Мне трудно было решиться на этот разговор, госпожа Сомс, – я невольно вздрогнула, и профессор это заметил, – я не правильно назвал вашу фамилию?
– Нет, все правильно, просто вы первым назвали меня именно так, большинство обращаются ко мне по имени или по-прежнему называет меня госпожой Адамс.
– Вы недавно женаты? – удивления почти не было заметно в этом вопросе.
– Недавно, – подтвердила я.
Этот совсем не относящийся к делу диалог помог нам избавиться от сложностей общения, которые так часто возникают в подобной ситуации.
– Знаете, – приступил к рассказу профессор Краузе, – я не сразу решился обратиться за помощью, но все непонятное настолько мешает сосредоточиться на каких-то важных повседневных вещах, что стоит попробовать с этим разобраться. Для вас не будет неожиданностью, если я скажу что работаю над книгой, в которой решил обобщить свой профессиональный и жизненный опыт. Моя специализация – душевные патологии, вызванные физическими травмами. Особенно меня интересуют случаи посттравматических амнезий. Великая способность человека забывать помогает пережившему травму защититься от разрушительного действия отрицательных эмоций. Но есть категория пациентов, у которых этот процесс имеет свои особенности, я говорю о людях творческих профессий. Для них эмоции часто имеют дополнительную ценность, как материал и инструмент для их работы. Вы меня понимаете?
Я кивнула, хотя не уверена, что это было замечено. Краузе продолжил свой рассказ:
– Среди эпизодов, которые я хотел описать в своей книге, было происшествие на втором шоссе, в котором два года назад серьезно пострадал один известный актер. Понятно, что мне не обязательно указывать имена своих пациентов, но иногда детали, о которых я пишу, могут выдать эти имена и без моей откровенности. Поэтому я решил обратиться к упомянутому актеру, чтобы обеспечить себе его разрешение на публикацию некоторых материалов, как минимум, согласовать с ним эти вопросы. У меня были его координаты, поскольку история его болезни еще не переведена в архив. Я позвонил своему бывшему пациенту по телефону, он был очень доброжелательно настроен, мы договорились о встрече. Все шло нормально, бывает, что подобные переговоры проходят значительно сложнее, иногда даже приводят к изменениям в моих планах, вы понимаете. А тут все начиналось до удивления гладко.