Дежавю

Форст Мира

– Ты такого обо мне мнения? – надулась Лукерья и сползла с постели. – Мой дядя продюсер с большими связями. А из-за твоих грязных мыслишек я передумала просить дорогого дядечку об услуге.

Некоторые из коллег Рюмина подвизались на всевозможных шоу, вели концерты, снимались в качестве ведущих многочисленных телевизионных проектов, неважно каких, хоть детских, главное светиться на экране и зарабатывать больше.

Семен такую возможность совсем не собирался упускать, раз Лушка может подсобить, будет и дальше

с ней хороводы водить.

– А меня точно пригласят? – повалил он девушку на пол и уже лапал ее во всех стратегических местах.

– Мой дядюшка говорит, у тебя приятный тембр голоса, хорошая дикция и чувство юмора на грани, – прикрыла глаза пушистыми ресничками красавица.

Прекрасно, уже и кандидатуру его обсуждали, – улыбнулся мужчина.

После она спросила его:

– Слышала, ты Тасеньке машину собрался покупать?

– Закрой свой прелестный ротик, заинька, и не произноси имя моей жены, – слегка прикусил Семен ушко любовницы.

– Хорошо, закрою. Но, знаешь, я бы тоже от тачки не отказалась.

Тася ждала его с немудреным, но вкусным ужином и готовыми материалами для завтрашнего важного матча.

Какая же она у меня молодец, – с удовольствием поглощал Семен домашнюю стряпню. Лушка так совсем не готовит, питается заказной едой из ресторанов.

– Тая, пойдешь со мной финал смотреть? – предложил он. – Тебе ведь не завтра на работу выходить?

Игра обещала быть интересной, особенно учитывая наплыв болельщиков. Большая редкость, когда вообще все места на многотысячной арене выкуплены.

– Не завтра, – подтвердила Таисия. – Как по службе безопасности проверку пройду, мне позвонят.

– Вот и ладненько. Значит, пойдешь?

Тася кивнула, а Семен уставился в распечатки.

– У Зиновьева сломан нос!? Вот так подарочек сопернику. Вашкин, безусловно, тоже неплох, но тренера «Трезубца» предпочитают ставить второго вратаря на менее знаковые матчи. Не знаешь, как это случилось?

– Не знаю, – собрала девушка со стола пустые тарелки и отвернулась к раковине, пряча от Семена запылавшее лицо.

***

«– Какие страсти пылают сегодня на стадионе, уважаемые зрители! Какой смелый футбол показывают нам игроки обеих команд! А как хорош форвард «Трезубца» Леонид Арефьев! Вы только посмотрите, что он творит – запутывает соперника ложным движением и уходит с мячом! Идеальное сочетание скорости и техники. А ведь Арефьеву уже тридцать шесть лет, и, сдается мне, Леонид еще долго будет радовать своих болельщиков игрой высокого уровня.» – смотрел Прохор с больничной койки прямую трансляцию матча.

Накануне ему сделали репозицию костей носа и наложили шину. Повезло, что отек не успел нарасти, а то пришлось бы ждать, когда спадет.

Мог бы сразу уехать домой, да врач посоветовал пару-тройку суток провести в госпитале.

В принципе, тут

все очень даже неплохо. Одноместная палата со всеми удобствами и приличным телевизором с плазменной панелью. Плохо только то, что Прохор находится по эту, а не по ту сторону экрана.

Госпиталь закрытый, в нем лечатся и проходят реабилитацию только спортсмены, так что никто не норовит взять автограф и сделать совместное фото.

Первый тайм закончился вничью. И второй аналогично.

«– Как технично сравнял счет нападающий!» – погружал зрителей в гущу спортивного состязания комментатор Семен Рюмин. «– Этот гол не шедевр, но забит на последних минутах второго тайма. И, если «Трезубцу» не удастся создать преимущество, все решит пенальти».

Мартын Вашкин хорошо отыграл оба тайма, но с серией послематчевых пенальти не справился, и Прохор своему дублю искренне сочувствовал, потому, как знал по себе – если отражаешь одиннадцатиметровый – ты герой для команды, для тренерского штаба, для зрителей, для прессы. Не отразил – обязательно жди осуждения скрытого или явного. Никто не станет учитывать мокрое поле, белесый туман, слепящее солнце или того, что во втором тайме тебе заехали мячом по голове.

Мартыну не повезло еще и в том, что последний, самый важный пенальти бил Дмитрий Емельяненко.

Прохор всегда пристально изучал пенальтистов, вместе с тренером вратарей искал закономерности – кто в какой угол бьет чаще, с какой силой, на какой высоте, сколько и как забил. Отсюда строилась и тактика отражения удара. Дмитрия Емельяненко просчитать совсем невозможно, никакой закономерности. Казалось, футболист просто бьет наугад, но всегда в яблочко! Прохор и сам вряд ли отбил бы его удар, потому Мартына не осуждал. Но проиграть в финале, конечно, жаль.

Вечером в госпиталь к Прохору нагрянула вся команда.

– Так и знал, что нельзя было тебя с базы отпускать, – укоризненно покачал головой Шамдин. – Матушка твоя уже козочкой бегает, я с ней разговаривал сегодня, не болит у нее ничего. А ты тут разлеживаешься. Эх, ладно…, чего уж теперь, – в неопределенном жесте махнул рукой Руслан Александрович. – Учти, Зиновьев, ежели к чемпионату мира что себе сломаешь, будешь играть со сломанной конечностью! Твое имя уже в списки сборной внесено. Понял меня?

– Понял-понял, – засмеялся Прохор, но тотчас скривился. Смех отдавался болью в носу и почему-то в голове.

Как бы ни был вышколен персонал госпиталя, а устоять при появлении дюжины парней из футбольного клуба премьер-лиги – сложно. Так что, подбодрив своего вратаря, звезды спорта не отказались попить чай с милыми медсестричками и дежурными врачами.

В палате Прохора остался Арефьев.

– Друг, как же тебя угораздило?

– Да…, коза одна… Зонт неожиданно открыла, а я на велике рядом ехал.