Дезире — значит желание (Желание сердца, Уроки куртизанки, Заветное желание)
Шрифт:
Когда герцог уехал, Лили быстро поднялась к себе в спальню — надо было привести в порядок волосы, пока не вернулся Джордж со своей племянницей. Рассматривая себя в зеркале, висевшем над ее туалетным столиком, она с тревогой отметила, что бессонная ночь оставила темные круги под глазами, а фейерверк эмоций, который она испытала днем, определенно нанес урон ее красоте.
Как бы то ни было, думала она с радостью, ей удалось добиться своего, а сейчас только это и имело значение. Будут и другие преимущества: если герцог женится на племяннице Джорджа, то они окажутся еще теснее
Лили прекрасно знала, что в этом обществе было лишь одно правило, единственная заповедь, которой все следовали: «Не дай себя застукать». Некоторые старомодные леди косо поглядывали на тех, кто принадлежал к этому кругу, но Эмили Рочемптон была слишком важной и могущественной персоной, чтобы обращать внимание на всякие мелочи. Кроме того, все знали, что недавно вступивший на престол король Эдуард VII частенько гостил в «Котильоне», и этого было достаточно, чтобы заставить замолчать почти все враждебные голоса.
Разумеется, оставалась опасность того, что Эмили Рочемптон не даст согласия на брак сына с не известной никому девицей сомнительного, мягко говоря, воспитания. Однако, трезво рассудила Лили, деньгам она будет рада. Людям ее круга всегда не хватало денег, и, хотя Дрого был, несомненно, богат, их «Котильон», этот ненасытный монстр, мог легко съесть любое состояние, даже самое огромное. Так что, возможно, Эмили Рочемптон обрадуется богатой невестке.
Джордж никогда не преувеличивал, и поэтому когда он сказал, что его племянница стоит миллион добрых американских долларов, то, без сомнения, говорил чистую правду. Кроме того, от Лили не ускользнула и нотка благоговения у него в голосе — она без труда сообразила, что известие об этом неожиданном богатстве несколько отвлекло внимание Джорджа от ее собственных проступков, поэтому он был с ней не так суров, как мог бы быть, если бы ничто другое не занимало в тот момент его мысли.
Может быть, философски думала Лили, все устроится как нельзя лучше. Ведь Дрого так или иначе должен будет когда-то жениться — хотя бы для того, чтобы было кому унаследовать герцогский титул, — а ей было бы крайне неприятно видеть, как он женится на одной из тех молодых девиц, которых ему подсовывали каждый сезон. Какой это был бы куш для честолюбивой мамаши, уж не говоря о том, что саму Лили выбор Дрого заставил бы с ума сойти от ревности.
Все же она надеялась, что племянница Джорджа окажется не слишком привлекательной. И так будет нелегко уступить Дрого какой-то жене, какова бы она ни была, но уж совсем невыносимо, если та окажется хорошенькой.
Нет, невозможно, чтобы кто-то мог сравниться с нею красотой, самодовольно подумала Лили. В тридцать восемь лет она продолжала оставаться самой прекрасной женщиной в лондонском обществе. Более того, многие считали ее самой красивой женщиной во всей Англии, и ее фотография в витрине магазина собирала такую же толпу, как фотографии профессиональных красавиц.
Лили вздохнула.
Какая из них получилась бы идеальная пара! Если бы только она встретила его, когда ей было восемнадцать, подумала она. Потом вспомнила, что ему в то время было восемь лет и он играл в солдатики на полу детской в «Котильоне», пока она внизу развлекалась в кругу гостей Эмили, в привычной для ее приемов фривольной атмосфере.
Лили почувствовала укол тревоги, как бывало всегда, когда она думала о своем истинном возрасте. Тридцать восемь! Через два года ей будет уже сорок. Она вздрогнула от внезапного ощущения холода, потом с вызовом вскинула свою золотистую головку.
Она пока еще не состарилась и способна сводить мужчин с ума. Ради нее Дрого готов жениться на девушке, которую раньше в глаза не видел. А значит, ей не придется сидеть на возвышении в обществе вдов. Она будет танцевать, кружиться с Дрого в вальсе и слушать, как он шепчет ей милые, смешные, чудесные пустячки.
Лили услышала, как внизу прозвенел колокольчик и открылась дверь. Должно быть, вернулся Джордж. Она бросила последний взгляд на свое отражение и повернулась к двери.
Слуги вносили багаж. Дверь в библиотеку стояла открытой. Лили знала, что Джордж будет ждать ее там, а с ним и его племянница. Она пересекла мраморный холл и вошла в библиотеку. Джордж стоял спиной к камину, а рядом с ним стояла девушка.
В первое мгновение Лили увидела лишь старомодный серый дорожный плащ и безобразную зеленую фетровую шляпку, украшенную потрепанным пером, но, когда Джордж заговорил, девушка повернулась к двери, и Лили увидела ее лицо.
Она засмеялась коротким, тихим смешком облегчения, но одновременно и удивления, потому что на девушке были темные очки, а о ее привлекательности и речи не могло идти.
Глава 2
Когда Корнелия узнала, что должна ехать в Англию, ей показалось, что пришел конец света. Сначала она пыталась спорить, возражать, отказываться, а потом, поняв, что ничего не добьется, если будет противоречить адвокату, пошла искать Джимми.
Она нашла его там, где и ожидала найти, — он чистил стойла, насвистывая сквозь зубы. Он был седой, с ужасно некрасивым лицом, и у него не имелось ни одной целой кости — все они в разное время были сломаны лошадьми, которым он служил.
Корнелия любила его.
— Джимми, они отсылают меня прочь, — пожаловалась она, и он, бросив единственный взгляд на ее бледное лицо, понял, как она страдает.
— Я ждал этого, девочка, — проговорил он. — Тебе нельзя здесь оставаться после того, как мисс Уитингтон — упокой, Господи, ее душу — отправилась на небо.
— Но почему? — горячо спросила Корнелия. — Здесь мой дом, мое место. Эти знатные родственники отца — они прежде и знать меня не желали, зачем я им теперь понадобилась?
— Ты это знаешь не хуже моего, — ответил Джимми.
— Конечно, знаю, — проговорила Корнелия с презрением в голосе. — Дело в моих деньгах — деньгах, которых я не хотела, которые опоздали на целый год и уже ничем не помогут.
Джимми вздохнул. Он уже не раз все это слышал, и выражение его лица заставило Корнелию вспомнить, как горько она плакала, когда впервые узнала, что ее крестная в Америке оставила ей большое состояние.
Быть богатой казалось ей совершенно бессмысленным — ведь она не нуждалась ни в чем, чего не мог ей дать Розарил. Она вспоминала, как отец жаловался на свою бедность, как матери хотелось красивых платьев. И вот теперь, — когда уже поздно, когда их обоих нет в живых, — на нее пролился этот денежный дождь. А ей ничего не нужно.