Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении
Шрифт:
Последняя (точнее теоретик, не знающий другой логики), встретившись с фактом противоречия в определениях вещи, то есть с фактом непосредственного совпадения двух взаимоисключающих теоретических определений одной и той же реальности, поспешит сразу объявить, что "на самом деле" этого быть не может, что это -- показатель нечеткости выражений, смешения разных планов абстракции, вообще -- показатель недостаточности знания.
Для того, чтобы "разрешить" противоречие (на языке метафизика это значит устранить его из мысли), он будет стараться представить это противоречие как противоречие "в
Нетрудно заметить, что в "Капитале" ход мысли как раз обратный.
Маркс от внешнего противоречия -- потребительной стоимости и меновой стоимости -- переходит к выявлению внутреннего противоречия, заключенного непосредственно в каждом из двух товаров. Для него как раз тот факт, что противоречие предстает в начале как противоречие в разных отношениях (в отношении к одному товаровладельцу -- меновая, а в отношении к другому -- лишь потребительная) -- есть показатель абстрактности, недостаточной полноты и конкретности знания.
Конкретность же знания заключается в понимании этого внешнего противоречия как поверхностного способа обнаружения чего-то иного. И этим "иным" оказывается внутреннее противоречие, совпадение взаимоисключающих теоретических определений в конкретном понятии стоимости.
И это -- вовсе не абстрактно-логический фокус, а центральное положение Логики Маркса.
Пояснить все его значение можно на сопоставлении анализа "стоимости" у Маркса -- и рассуждений о "стоимости" у английского эмпирика Бэли.
Последний, принимающий внешнюю форму обнаружения "стоимости" в обмене за единственную подлинную экономическую реальность "стоимости", а все разговоры о "стоимости как таковой" считающий абстрактно-диалектической схоластикой, заявляет:
"Стоимость не есть нечто внутреннее и абсолютное". Обосновывает он это заявление тем, что "невозможно обозначить или выразить стоимость товара иначе, как количеством другого товара" (цит. по Марксу). "Так же невозможно, как невозможно обозначить или выразить ход мыслей иначе, как рядом слогов, -- отвечает ему Маркс.
– - Отсюда Бэли заключит, что мысль есть не что иное, как слоги..."
Бэли в данном случае старается представить "стоимость" как "отношение" одного товара к другому, как внешнюю форму вещи, положенную ее отношением к другой вещи, -- тогда как Рикардо и Маркс пытаются найти выражение стоимости как внутреннего содержания каждой обмениваемой, каждой вступающей в отношение обмена вещи. В виде отношения вещи к другой вещи только проявляется -- и не в коем случае не создается -- ее собственная, имманентно ей присущая "стоимость".
Бэли, как эмпирик, старается представить внутреннее отношение вещи "в самой себе" -- как внешнее отношение вещи к другой вещи.
Рикардо и Маркс -- и в этом состоит теоретический характер их подхода -- стараются через отношение одной вещи к другой вещи разглядеть внутреннее отношение вещи к самой себе, стоимость как "сущность" товара, лишь проявляющуюся в обмене, через внешнее отношение этого товара к другому товару.
Подобным же образом любой метафизик всегда старается "свести" внутреннее противоречие в определении вещи -- к внешнему противоречию этой вещи -- другой вещи, к противоречию "в разных отношениях", то есть к такой форме выражения, в которой "логическое противоречие" устраняется из понятия о вещи.
Маркс же -- как раз наоборот -- всегда старается увидеть во "внешнем противоречии" только поверхностное обнаружение внутреннего противоречия, имманентно (внутренне) свойственного каждой вещи, сталкивающейся с другой вещью в отношении внешнего противоречия. В этом как раз и проявляется различие подлинно теоретического подхода -- от эмпирического описания явлений.
Диалектика и заключается в умении разглядеть внутреннее противоречие вещи, составляющее ее "внутреннее беспокойство", стимул ее саморазвития там, где эмпирик и метафизик видят лишь "внешнее противоречие", противоречие "в разных отношениях", результат внешнего столкновения двух внутренне непротиворечивых вещей.
Диалектика в данном случае обязывает истолковать внешнее противоречие двух вещей как взаимно необходимое проявление внутреннего противоречия каждой из них.
Внешнее противоречие предстает как опосредованное через отношение к "другому", как "рефлектированное через другое", внутреннее тождество взаимоисключающих моментов, внутренне противоречивое отношение вещи к самой себе, то есть как противоречие в одном отношении и в один и тот же момент времени, -- в отношение вещи к себе самой в каждый момент ее существования.
Это и значит, что Маркс идет от внешнего проявления противоречия -- к выяснению внутренней основы этого противоречия, идет от явления к сущности этого противоречия, в то время как метафизик и эмпирик всегда стараются поступать наоборот и опровергают теоретическое выражение сущности вещи с позиции внешней видимости, которую они считают единственной реальностью.
Так поступает Бэли в приведенном нами рассуждении. Так поступает и метафизик, всегда старающийся представить "истину" противоречия в истолковании его как противоречия в разных отношениях... И это всегда ведет к умерщвлению элементарно теоретического подхода к вещам.
У Маркса же "стоимость" рассматривается не как отношение товара к другому товару, а как отношение товара к самому себе, и здесь-то она и предстает как живое, неразрешенное и неразрешимое противоречие.
Противоречие, которое отнюдь не разрешается от того, что на поверхности явлений оно выступает как противоречие в двух разных отношениях, как два разных превращения -- как "покупка" и "продажа".
Весь смысл анализа Маркса и состоит в том, что противоречие стоимости принципиально неразрешимо в пределах простого товарного обмена, что стоимость неизбежно предстает здесь, как живая антиномия в себе самой, -- сколько ни "уточняй понятия", сколько ни рассматривай ее, сколько не рефлектируй по ее поводу.