Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении
Шрифт:
"На животного производят впечатление только непосредственно необходимые для жизни лучи солнца, на человека -- равнодушные лучи отдаленных звезд", -- констатирует Фейербах в начале "Сущности христианства".
Животное действительно "видит" только то, что имеет отношение к его непосредственной физиологической потребности, характерной для того биологического вида, к которому оно принадлежит. Равнодушные, "бесполезные и безвредные" лучи отдаленнейших звезд отражательный аппарат животного попросту не фиксирует, они бесследно проскальзывают по сетчатке его глаза, не оставляя никакого следа в системе условных рефлексов, -- хотя физиология животного и не ставит никакой преграды
Фейербах далее прекрасно понимает, что философское понимание чувственности, как ступени познания, вовсе не совпадает с естественнонаучным, с физиологическим ее пониманием, что философию интересует вовсе не чувственность как таковая, не те ее законы, которые совершенно одинаковы у человека с животным, -- а специфически человеческий характер чувственного восприятия. Последний же тесно связан с процессом осознания чувственных данных.
"Вижу ли я без сознания или вовсе ничего не вижу -- это одно и то же. Только осознанное зрение есть действительное зрение или действительность зрения", -- справедливо говорит Фейербах. В состав чувственного знания действительно входят лишь осознанные чувственные впечатления. Все те ощущения, которые проскользнули мимо сознания, не доведены до сознания, не оставили следа в сознании, -- не являются и фактами познания, не являются чувственными данными. Поэтому акт превращения ощущений в сознательно воспринимаемые чувственные данные предстает как сложнейший акт деятельности, в котором принимает участие общественная природа человека. В сознание воспринимается лишь то, что сознание способно вобрать. Последнее положение представляет собой на первый взгляд лишь тавтологию. Но под этой тавтологией кроется большая проблема, с которой Фейербах, например, совершенно не в состоянии справиться.
"Конкретность" сознательно воспринимаемых чувственных данных оказывается поставленной в прямую зависимость от высоты развития сознания, способности сознавать.
Первобытный человек "видит" с сознанием гораздо меньше, чем современный индивид. Это значит, что в самом созерцании вещь отражается в голове современного человека гораздо полнее, гораздо богаче, гораздо "конкретнее", чем в голове первобытного человека. Способность человечески созерцать совпадает со способностью осознавать в общественно-развитых формах чувственно предлежащую реальность.
Но проблема развития способности сознавать, сознательно воспринимать абсолютно неразрешима с позиций созерцательно-метафизического материализма. Если количество и качество сознательно воспринимаемых впечатлений зависит от высоты развития сознания, от высоты развития духовной культуры, то чем же в таком случае определяется сама высота развития культуры? От количества и качества чувственных впечатлений, воспринятых субъектом, -- ответит материалист-метафизик, попадая в тавтологический круг.
9. ЧУВСТВЕННОСТЬ, АБСТРАКЦИЯ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ ТРУД
Единственно рациональный выход из трудностей, связанных с проблемой развития сознания, был найден Марксом и Энгельсом. Высота развития способности "видеть с сознанием" была поставлена ими в зависимость от высоты развития общественного бытия человека, то есть от высоты развития системы чувственно-практических отношений человека к миру вещей, к природе.
Только на этой основе и удалось философии сделать действительный шаг вперед по отношению к гегелевской "Феноменологии духа", удерживавший все ее рациональное зерно.
По-иному предстала с этой новой точки зрения и проблема отношения чувственно-данной "конкретности" -- к ее абстрактному выражению в сознании. Сама способность сознательно фиксировать "общее" в чувственно-данных фактах была поставлена в зависимость от процесса чувственно-практической деятельности человека, а не от чувственного созерцания, как у Фейербаха.
Маркс и Энгельс установили, что в самом чувственном сознании человека предмет отражается лишь постольку, поскольку он так или иначе включен в процесс производства материальной жизни человеческого рода, функционирует в нем и составляет его объективное условие.
Сама способность сознательно фиксировать "общее" и закреплять его в виде "имени" уже не предполагается в виде изначально присущей субъекту способности, а выводится как следствие из процесса активной практической деятельности, из труда.
Именно повторение практических операций с вещами внешнего мира вызывает к жизни способность "теоретически" относиться к этим вещам, давать известному классу вещей общественно значимое наименование и на его основе сознательно отличать эти вещи от всех других.
Акт производства абстракций сознания первоначально непосредственно вплетен в процесс активно-практической деятельности с вещами внешнего мира. Человек вначале отвлекает от чувственно данных вещей именно такое "общее" в них, которое непосредственно важно с точки зрения непосредственных человеческих потребностей. Это -- исходная точка "Феноменологии духа", рассматриваемой с позиций диалектического материализма.
Но Маркс не только нащупал эту верную исходную точку. Он дал и анализ ограниченности сознания, всех его способностей, вырастающих на основе непосредственно практического отношения к миру вещей. Сознательное отражение вещей с точки зрения непосредственных потребностей еще само по себе никак не объясняет высшей способности человека -- способности вырабатывать теоретическое знание, способности логически обрабатывать чувственные данные, способности критического отношения ко всей совокупности эмпирически полученных чувственных данных. Человек начинает с активно практического отношения к предметам внешнего мира, и внутри этого отношения развивает способность вырабатывать абстрактные образы, фиксируемые в наименованиях.
"Но это словесное наименование лишь выражает в виде представления то, что повторяющаяся деятельность превратила в опыт, а именно, что людям, уже живущим в определенной общественной связи (это -- предположение, необходимо вытекающее из наличия речи), определенные внешние предметы служат для удовлетворения их потребностей". (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.ХV, с.463, 1-е изд.)
Характер абстракции на этой ступени развития сознания целиком определяется точкой зрения непосредственной потребности, непосредственной полезности определенного круга вещей для человека, крайне субъективной точкой зрения.
Но этим еще никак не объясняется способность мыслить как особая форма духовной деятельности, с развитием обособляющаяся в специальную область разделения труда, в науку, центральной специфической задачей которой оказывается объективное познание вещей такими, каковы они суть сами по себе, вне и независимо от человека с его целями, желаниями, потребностями и влечениями. Не объясняется этим, следовательно, и специфический характер научных абстракций, понятий, категорий.
Но эта способность в системе Маркса-Энгельса столь же рационально объясняется с той же точки зрения на человека, как на общественно-производящее свою жизнь существо. Именно развитие и усложнение системы разделения труда, системы форм чувственно практического отношения субъекта к объективной реальности вызывает и дальнейшее развитие сознания вплоть до высшей его сферы -- сферы теоретического мышления.