Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении
Шрифт:
Представления (или "поверхностное понятия") при этом на самом деле образуются по принципу абстрактного тождества. Поэтому совокупное представление, с их помощью и в их форме выражаемое, и есть не более чем совокупность эмпирических, чисто аналитических абстракций. Каждая из таких абстракций отражает неоднократно повторившийся, постоянно повторяющийся факт. Но этим дело и ограничивается.
По представлению философов типа Локка или Гельвеция этим, собственно, и исчерпывается "логическая переработка" чувственных данных. По Марксу, однако, она, как таковая, еще и не начиналась.
Если принцип абстрактного тождества можно оправдать как принцип выработки общего представления, то в качестве принципа образования
История науки и философии нагляднейшим образом демонстрирует тот факт, что все действительные понятия всегда вырабатывались (сознавали ли то теоретики или нет) согласно законам и принципам, не имеющим ничего общего с принципом "абстрактного тождества". И наоборот, поскольку тот или иной теоретик во что бы то ни стало хотел выработать "понятие" согласно этому принципу, постольку он в итоге оказывался во власти ходячих эмпирических представлений своего времени и не делал ни шагу вперед по пути действительного научного понимания.
3. ИСТОРИЯ ПОНЯТИЯ "ЧЕЛОВЕК" И УРОКИ ЭТОЙ ИСТОРИИ
О "человеке" каждый имеет более или менее отчетливое представление. Человеческое существо резко отличается от всякого другого, и отличить его от всех других не так уж сложно.
Но не так легко образовать понятие, которое выражало бы самую суть его специфической природы.
Согласно логике эмпиризма, опирающейся на принцип абстрактного тождества, "признаки" этого понятия следовало бы выделить на пути сравнения всех единичных представителей человеческого рода -- на пути отвлечения того "общего", которым обладает каждый из них, взятый порознь. Притом "специфического" общего, -- прибавит представитель эмпирической логики, -- то есть такого "общего", которым ни одно существо, кроме человеческого, не обладает.
Но уже древние греки показали всю беспомощность подобного рецепта: это определению в точности удовлетворяет определение человека как "существа двуногого и лишенного перьев..." В этом понятии уж "сущность человека", оказывается, однако, приравненной к "сущности"... ощипанного цыпленка. Мягкая мочка уха, мимоходом шутил Гегель, есть тоже именно "общий" и притом "специфический" признак человеческого существа. И действительно, к рецепту, согласно которому якобы вырабатываются понятия по мнению логики эмпиризма, трудно относиться иначе, как юмористически. Ясно без дальнейших пояснений, что этот рецепт не спасает от глупых курьезов и, кроме того, не стоит ни в каком отношении к основной задаче мышления в понятиях -- к задаче раскрытия "сущности" предмета, его "существенных" признаков...
Уже первая попытка выработать теоретически продуманное определение понятия "человек" (мы имеем в виду определение гениального Аристотеля, согласно которому человек есть "животное политическое") абсолютно необъяснима с помощью пресловутого абстрактного тождества. Более того, принцип этот здесь самым явным образом нарушается и игнорируется. Элементарный анализ аристотелевского определения показывает, что сама операция "отвлечения общего" предполагает какое-то иное, более глубоко запрятанное соображение, на основании которого Аристотель вообще принимает во внимание лишь нетрудящегося гражданина города-республики. Для Аристотеля лишь этот гражданин есть "человек". Только его способ существования расценивается как "человеческий".
Иными словами, сама операция "отвлечения общего" предполагает, что предварительно, на каком-то ином основании, очерчен круг единичных явлений, от которых затем отвлекается "общее". Современному читателю не нужно объяснять, что это за основание. Важно лишь, что это основание выработано вовсе не согласно закону абстрактного тождества, а в его нарушение, и зависит от гораздо более сложных мотивов, носящих отнюдь не формальный характер...
И если посчитать, что Аристотель в данном случае внес в науку "антинаучные" соображения, нарушив в угоду "классовых интересов" интересы "чистой науки", выражаемой якобы принципом абстрактного тождества всех людей друг другу, то пришлось бы посчитать за более "объективных" теоретиков идеологов раннего христианства. Эти и раба считали "человеком" и пытались выработать понятие о человеке, обнимающее всех людей без изъятия. В их определении принцип абстрактного тождества был соблюден, но от этого их "обобщение" отнюдь не представляло собой шаг вперед по сравнению с определением Аристотеля. Скорее наоборот. И уж, конечно, их абстракция "человека" не перестала зависеть от "вненаучных" мотивов. И здесь поэтому вовсе не принцип "тождества", а какой-то совсем иной принцип обусловил тот факт, что в "понятии" были указаны именно такие, а не иные "признаки".
Этого вполне достаточно, чтобы показать, что процесс образования понятия на самом деле всегда определяется вовсе не принципом абстрактного тождества, а совсем иными законами, которые формальная логика вообще не желает считать законами развития логического познания, законами процесса образования понятия, его изменения, его эволюции в истории мысли.
Но как раз те всеобщие законы, которым на самом деле подчиняется процесс "рационального" познания, -- сознает их или не осознает отдельный теоретик, считает он их "логическими" или не считает, -- есть подлинные законы образования понятий.
Это и есть законы диалектического развития познания, которые осуществляются во всеобщем ходе познания независимо от того, признают их законами "логики" или не признают. Это обстоятельство установил впервые диалектик Гегель, определив их как законы "разума", как подлинные законы, по которым протекает рождение и развитие понятий.
А эти законы и "принципы" зависят не от сознания человека, а прежде всего от всеобщего развития практики человечества. Поэтому понятие всегда образуется по законам "разума", -- разница может состоять лишь в том, сознательно ими пользуются или нет, образуется ли понятие сознательно или под воздействием стихийно осуществляющихся требований процесса познания в целом.
Итак, ясно, что процесс образования понятия регулируется законами "разума" даже в том случае, если теоретик и полагает, что он действует в точности по канонам "рассудка" -- и его основному принципу, принципу "абстрактного тождества" в частности. Ясно, что принцип "абстрактного тождества" невозможно объяснить буквально ни из одного из понятий, когда-либо возникавших в истории познания. Но столь же ясно, что понятие можно искусственно "свести" к процессу образования общего представления, -- так как на самом деле понятие всегда возникает на основе такого представления и кажется просто более развитым и более точным "общим представлением"...
Факты, которые мы привели, показывают пока лишь, что принципа абстрактного тождества попросту недостаточно, чтобы в соответствии с ним объяснить или образовать "понятие".
Перейдем теперь к фактам из той же области, которые столь же отчетливо показывают, что этот принцип не только "недостаточен", но и прямо ложен, когда речь заходит о путях образования абстракции понятия, конкретной абстракции, конкретного "всеобщего", -- а потому скорее способен дезориентировать мышление, чем направить его по верному пути, по пути, ведущему к объективной истине.