Диалоги
Шрифт:
Однако подобную, в принципе, символотворческоую способность обрело также подсознание, то есть те психические процессы, которые не автоматизированы в том понимании, какое мы рассмотрели выше (поскольку к ним нет произвольного доступа из-за противодействия «динамического барьера») – поэтому использование этих процессов для адаптации находится под большим вопросом.
Разумеется, недоступность подсознательных процессов относительна, поскольку если бы действительно нельзя было до них добраться, мы бы о них ничего не знали.
В действительности они проявляются в снах, под гипнозом, в многочисленных болезненных или нервных состояниях, они поддаются обнаружению в процессе исследований, главным образом методом «свободных ассоциаций».
Эти символические функции подсознания, о которых здесь идет
Они обладают всеми видимыми признаками «нормальных», целенаправленных сетевых действий, а именно: 1) предварительной мотивацией; 2) набором согласованных действий; 3) целью, которой эти действия подчинены. Однако все эти элементы представляют собой целое, в сумме – полностью иррациональное, на самом деле ни к данному индивиду, ни к кому-либо другому не применимое, не представляющее собой никакой реальной адаптационной функции, наоборот – приводящее человека в состояние удрученности, если он эту функцию пытается реализовать под воздействием внутреннего императива.
Таким образом, мы имеем дело со своеобразным «перевертыванием» той иерархии психических явлений, которую мы обязаны считать рациональной и правильной. Мы знаем, что существование сознания в значительной мере обусловлено наличием огромного числа подсознательных психических процессов. Так, например, высказывание определенной мысли возможно благодаря действию значительного количества проявлений психического автоматизма, в частности, внутренних обратных связей памяти, поставляющих необходимый словарный запас, далее – обратных связей, направляющих вектор высказывания (всегда говорится «о чем-то» и одновременно мысль направлена «от чего-то» к «чему-то»), а затем исключающих из сферы восприятия и мышления все факторы, способные помешать высказыванию, его организации и реализации, и т.д. и т.д.
Существование этих процессов, этих подсознательных явлений (хотя и произвольно осознанных) – своеобразная основа, «фундамента» постройки сознания, однако создается впечатление, что навязывать необходимость однонаправленности отношений, которые должны господствовать в этой области, означает предоставить сознанию полную и произвольную власть над приводимыми в движение по прихоти, бессознательными, устанавливающими и обеспечивающими его четкую работу автоматическими действиями – однако же обратные процессы, то есть доминирование бессознательных автоматических действий над сознанием, должны быть – так по крайней мере представляется на первый взгляд – невозможны.
Взаимные связи и отношения сознательного и подсознательного в действительности значительно более сложные.
Я напомню здесь только два момента. Во-первых, вспомним наш разговор о хаотичном, статистически случайном действии «младенческой сети». Она с самого начала является «проектом гипотезотворческой аппаратуры» об окружающем мире и об отношении организма к этому миру. Она создает, как мы знаем, методом исключения по принципу «успех или поражение» модели окружающей действительности и динамические модели целевых действий. Так вот, очень важно, что «ложные модели» отнюдь не все ликвидируются, исключаются, уничтожаются без следа – после некоторых остаются определенные отметины, определенные частички, которые могут обнаружить чрезвычайную жизнеспособность. Тут подключается фактор эмоционального вовлечения организма (сети) в конкретные ситуации, которые, ложно представленные в сети, подвергаются рациональному подавлению, исключению и сознательному отсеиванию, но одновременно остаются в составе сети, укрытые за «динамическим барьером», как некие подсознательные процессы, и оттуда они могут в течение многих лет деформирующе влиять на протекание других процессов – сознательных.
Некоторый свет на эти факты бросает явление, которое я затрону в качестве второго пункта. Я имею в виду память, механизм запоминания и прежде всего запоминания
Нейронная сеть человека – механизм не настолько совершенный, не настолько подчиненный сознанию, как полагают некоторые. Экспериментально подтверждено, что человеческая память включает приблизительно в миллион раз больше сохраненных элементов, чем доступно усилиям произвольного воспоминания. Под воздействием гипноза человек может вспомнить события и явления, к которым в сознательном состоянии у него нет никакого доступа. Так, например, исследования американских психологов показали, что загипнотизированные каменщики могут точно описать вид каждого из кирпичей, которые они укладывали восемь – десять лет назад в числе прочих десятков тысяч во время строительства. Такой человек опишет тебе некий кирпич в стене дома, который он ставил, скажем, шестым от угла в восьмом ряду на третьем этаже, потому что на нем есть красное пятнышко сбоку и немножко обколот левый угол, и это можно проверить – и это было проверено! Эти феноменальные результаты указывают на то, что память обычного человека включает до 1015 элементов, и только около миллионной их части человек может произвольно осознать благодаря усилию в состоянии бодрствования, то есть в обычном состоянии.
О связи этих фактов с явлениями подсознания мы сегодня можем только строить предположения. Быть может, подсознание – это комплекс явлений, неизбежно проявляющихся в сетях, которые преодолели определенный порог сложности; и таким образом, это побочный, не предполагавшийся эволюцией, но неизбежный эффект действия структур, достаточно сложных, в которых присутствует сознание.
Как следует из экспериментальных данных, над запасами памяти мы обладаем только ограниченной – и очень ограниченной! – властью. В пределах этих запасов протекают разнообразные малоизученные процессы – как бы спонтанное налаживание связей отдельных энграмм, следов памяти. Это приводит к возникновению определенных связей, скрытых за «динамическим барьером» подсознания, которые непонятным образом влияют на все сознательные процессы. Сегодня мы можем набрасывать приблизительные схемы нейронных соединений, которые предположительно соответствуют описанным процессам, то есть выключению энграмм из области, доступной произвольному запуску механизмов памяти и включению их в область функциональных компонентов, представляющих собой субстрат подсознания. Это все первые шаги кибернетического анализа на таком, столь сложном и столь неблагодарном для исследователя пространстве. Особенно ценным здесь является метод свободных ассоциаций, потому что он позволяет нам как бы «ввести зонд» в глубину подсознательных процессов и доставать оттуда «образчики», «случайные сгустки» сырья этих процессов, в то время как анализ содержания сознания ограничивается тем материалом, который оказался профильтрованным через «динамический барьер», подвергнутом и организации, и структурированию, и поэтому немного или вообще ничего не говорит нам о явлениях, происходящих за пределами поля сознания.
Выделяя главное, можно сказать, что существование сознания не было бы возможно без автоматизированных бессознательных процессов. Аналогично без существования символотворческой функции не могло бы существовать подсознание, которое главным образом проявляется в снах, под гипнозом, в невротических состояниях, а кроме того, в нормальных состояниях в виде, к примеру, ошибочных действий, забывания определенных фамилий, имен т.п., вызванных скрытым влиянием подсознательных процессов.
ГИЛАС. Следовательно, символотворческая функция подсознания непонятна в том смысле, что мы не знаем, чему она служит – и можно подозревать, что она является побочным эффектом действия очень сложной структуры типа сети, не так ли?
ФИЛОНУС. Да. Думаю, на этом мы завершим наши туманные рассуждения на тему психоанализа. Мы вспомнили об этих явлениях, чтобы констатировать, что проявление относительной свободы, автономии некоторых психических явлений является существенной, важной закономерностью действия всех нейронных сетей. Это проблемы, которые кибернетика не в состоянии сформулировать достаточно четко только потому, что как наука еще находится в пеленках и пока что не существует, собственно, никакая обобщающая математическая теория автоматов типа сетей с достаточно высокой степенью сложности.