Диана де Пуатье
Шрифт:
Примирение недавних врагов ознаменовали династические союзы. Мадам Елизавету, тринадцатилетнюю дочь короля, предназначавшуюся сперва дону Карлосу, обручили с вдовым Филиппом II, которому она должна была принести в приданое 400 тысяч золотых экю. Мадам Маргарита, сестра короля, обручилась с герцогом Савойским Эммануилом-Филибером. Ее приданое составляли доходы от герцогства Берри и 300 тысяч экю золотом, но самым роскошным свадебным даром становилось возвращение будущему супругу Савойи и Пьемонта.
Едва сложив оружие, бывшие противники испытали необходимость оправдать примирение благой целью, и таковой стала нужда добиться всеобщего единства для «реформации и приведения всей христианской Церкви к истинному единству и согласию». Но это уточнение, фигурирующее в первой статье договора с Испанией, не очень-то утоляло досаду всех, кто годами не щадил ни жизни, ни денег ради победы Франции [549] .
Уязвленное самолюбие воина-победителя не позволяло Франсуа де Гизу смириться с тем, что договор перечеркнул результаты стольких усилий. Он вновь предлагал послужить королю мечом: «Сир, даже если бы вы 30 лет только
549
Ср.: A. de Rouble, «Le Trait'e de Cateau-Cambr'esis»,Paris, 1889.
550
I. Cloulas, «Henry II»,ук. соч., стр. 572.
Почти все современники разделяли эти сожаления. Блез де Монлюк писал в своих «Комментариях»:«Мир был заключен к великому несчастью прежде всего короля и всего королевства, ибо он стал причиной утраты всех земель и завоеваний, достигнутых королем Франциском и самим Генрихом, которые были не так уж малы, коль скоро составляли едва ли не третью часть Французского королевства. В одной испанской книге я прочитал, что король возвратил 98 земель и укрепленных городов, под которыми подразумеваются крепости» [551] .
551
Там же.
Диана, долго остававшаяся при дворе — зимой 1558/59 года в Сен-Жермен-ан-Ле, весной в Вилье-Коттре, — пристально следила за развитием переговоров. Полностью разделяя миротворческие настроения, она неоднократно рассыпалась в похвалах коннетаблю, присоединяя их к комплиментам короля. Так, в уже цитированном письме, написанном 20 февраля в Сен-Жермен-ан-Ле [552] , читаем: «Надеюсь, Вашими усилиями этот час принесет нам немного доброго спокойствия; и, буде и впрямь возможно, как Вы пишете, чтобы король Филипп встретился с королем и господином герцогом Савойским, это принесло бы великое благо и успокоило бы все ссоры, что стало бы отнюдь не малым из Ваших деяний […]. И еще, монсеньор […], коли Вам угодно будет вспомнить мою прямоту, Вы увидите, что я верный друг в любых обстоятельствах, а потому умоляю […] любить меня и почитать столь же, как я желаю удостоиться чести обрести Ваше расположение». Генрих показывал Диане все письма, какие получал от старого друга и посылал ему сам. Во время переговоров с Испанией герцогиня пыталась отстоять собственность своей дочери Франсуазы, герцогини Буйонской. После обручения Антуанетты де Ла Марк с Анри де Монморанси-Дамвилем их с коннетаблем объединяли общие интересы. Однако пришлось-таки подчиниться настояниям испанцев. В марте сам король предупредил об этом Франсуазу де Буйон: «Прошу Вас, со всей моей сердечной к Вам любовью, кузина, не чинить каких-либо препон, а и впрямь вернуть владения в виде означенного герцогства, замка и крепости де Буйон тем, кто поименован в указанном договоре, соответствующие статьи которого Вам будут сообщены особо. И пребывайте в уверенности, что, как я ныне обещаю Вам сим собственноручно начертанным посланием вкупе с прилагаемым документом, даровать и Вам, и Вашим детям столь щедрое и справедливое воздаяние, что Вы сможете с полным на то основанием радоваться и пребывать в полном довольстве» [553] .
552
J. Guiffrey, ук. соч., стр. 156–158.
553
Там же, стр. 158–159, n° 2: автограф, сохранившийся в Ms. fr. 3941 во Французской национальной библиотеке, fol. 7.
Обещанная компенсация вскоре выразилась в предоставлении «кузине» доходов с соляных складов в Пуату.
Опираясь на общность взглядов с королем, герцогиня, так же как и коннетабля [554] , обласкивала всех и каждого, кто близко или отдаленно был связан с событиями: например, проявляла массу заботы о герцогине де Невер, чей супруг, один из виднейших военачальников того времени, серьезно заболел. Не меньше внимания она уделяла и своему верному маршалу де Бриссаку, вынужденному скрепя сердце оставить Пьемонт. Когда маршал выразил беспокойство по поводу того, что с ним не посоветовались при заключении мирного договора, Диана написала ему длинное дружеское письмо:
554
Вышеуказанное письмо, n. 13.
«Господин маршал, из Ваших писем ко мне я вижу, что Вы мне доверяете и считаете ближайшим другом на этом свете, в чем при случае и впрямь всегда сможете убедиться. Найдя сии письма Ваши более нежели честными и мудрыми, мне захотелось показать их королю, который также счел оные прекрасными. Касательно же того, что Вас не призвали высказаться о мирном договоре, так это оттого, что ничто еще не было решено и условлено наверняка. Но теперь, когда, хвала Господу, мир состоялся, Его Величество уведомит Вас и распорядится обо всем, питая надежду, что и гражданские войны тем самым придут к завершению. Впрочем, полагаю, вскоре Вы прибудете сюда, где всегда найдете меня
555
J. Guiffrey, ук. соч., стр. 166–168.
Сердечный тон этого письма иногда интерпретировался как свидетельство интимных отношений между герцогиней и маршалом. Однако в действительности все обстояло по-другому. Диана подружилась с Бриссаком, как и с другими членами семьи Рене де Коссе, бывшего гувернера Генриха II, еще в те времена, когда король был ребенком. Вскоре Диана приложила еще одно свое письмо к королевскому посланию, доверенному Артусу де Коссе, сеньору де Гоннору, брату маршала, которого монарх отправил в Италию показать де Бриссаку мирный договор и помочь в его воплощении. Герцогиня хотела также заверить, что поддержит его вопреки намерению Монморанси добиться для своего сына Дамвиля управления оставленными Франции городами Пьемонта [556] . Было общеизвестно, что Бриссак, до глубины души потрясенный статьями договора, дал волю отчаянию: «О, несчастная Франция! К каким потерям и разорению позволила себя принудить ты, торжествовавшая над всеми другими народами Европы!» [557] Но никакие сетования и сожаления не помешали маршалу подчиниться приказу. Он получил текст договора 7 апреля, а 11-го опубликовал его в Пьемонте. Тягостнее всего де Бриссаку было сообщать об увольнении двенадцати тысяч ветеранов. Многие из офицеров сражались в Италии еще за Франциска I. Их глубоко уязвил приказ покинуть страну, ставшую второй родиной. Солдаты, пишет Брантом, винили во всем принцессу Маргариту, за то что та принесла супругу в приданое лучшие из завоеваний Валуа. «Что до воинов и спутников по военным походам, так давно свыкшихся с гарнизонами, мягкостью климата и превосходной здешней кормежкой, то об их мнении можно было не спрашивать, ибо те сами кричали, ругались и сыпали проклятиями. Одни, как гасконцы, так и другие, вопили: „Эй, черт побери! Неужто за какой-то пустяковый кусочек плоти между ног у этой бабы надо отдавать столько прекрасных и обширных земель?!“ Другие вторили им: „Будь проклята ж… которая обходится нам так дорого!“ А третьи смеялись: „Ох, ну и здоровенная у нее должна быть ж… чтобы засунуть туда столько земель и замков!“ [558] ».
556
Там же, стр. 168–169. Диана расточает Бриссаку свои «преданные рекомендации», «сделанные настолько по доброте сердечной, — добавляет она, — что я молю Господа нашего, милостивый государь Маршал, чтобы он доставил Вам столько радости, сколько я Вам желаю».
557
I. Cloulas. «Henry II»,ук. соч., стр. 574.
558
Там же.
По объявлении мира сторонникам Франции стали угрожать приближенные герцога Савойского, и им пришлось отправиться в изгнание. И среди всех этих смут и беспорядков приходилось еще заниматься сносом укреплений. Французы были вынуждены спасаться бегством как из Сиены, так и из Пьемонта.
В общей неразберихе, под крики «спасайся, кто может!» Диана намеревалась сохранить свои итальянские владения и наконец получить международное подтверждение прав, которые она поручила д’Авансону отстаивать в Риме, а заодно и наследных прав на Кротонский маркизат в Калабрии.
Благодаря поддержке полномочных представителей Франции ей удалось заручиться признанием своих претензий королем Испанским. В меморандуме, приложенном к Като-Камбрезийскому мирному договору, им посвящена особая статья, где уточняется, что кое-кому из знатных господ «должны быть возвращены имения, отчужденные во время войн». Есть в этой статье и прямое указание на Диану: «Мадам Диане де Пуатье, герцогине де Валентинуа, в отношении ее претензий на маркизат Кротонский, графство Катазаре (Катанзаро) и прочие земли, принадлежащие ей в королевстве Неаполитанском, Его Католическое Величество обещает вынести столь же скорое и справедливое решение, как и собственным подданным, с этой целью Мадам предоставят благоприятствующие ей письма к вице-королю и прочим должностным лицам в означенном королевстве Неаполитанском там, где сие необходимо» [559] .
559
См. текст из Ms. fr. 5139, fol. 60 v°, in J. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 176, n° 1.
Итак, Диана извлекла из Като-Камбрезийского договора довольно существенные выгоды. В процедуре восстановления собственности лиц, чьи земли были отчуждены Испанией, мадам де Валентинуа оказалась в хорошей компании — рядом с Марией де Бурбон, герцогиней д’Эстутвиль, претендовавшей на графство Сен-Поль, или Антуаном Бурбоном, королем Наваррским, отстаивавшим свои права в герцогстве д’Энгьен. В ответ король Франции обещал возместить ущерб многим фламандским и бургундским сеньорам, среди которых мы находим Шарля де Пуатье, сеньора Сен-Валье и наследника Гийома де Пуатье, чье имущество было конфисковано, когда он перешел на службу к Карлу V вместе с коннетаблем Бурбоном. Как видим, дом Сен-Валье выигрывал во всех отношениях [560] .
560
A. de Rouble, ук. соч.