Диана, Купидон и Командор

Питцорно Бьянка

До этого, когда она еще была свободна, Сильвана выходила одна и делала все, что ей вздумается, ни перед кем не отчитываясь. У нее тоже была карточка для кино, но после помолвки Командор предупредил всех контролеров ни в коем случае не пропускать ее в кинозал с «ним», чтобы они не целовались в темноте в последнем ряду. Так что, в этом Форика не сомневалась, эта «пройдоха» заходила в кино первой с какой-нибудь сообщницей подружкой, а Пьер Казимир после, платя за билет.

Сильвана училась в педучилище. Она должна была закончить его еще два года назад, но уже несколько раз проваливала экзамены, потому что ничего не учила и дерзила преподавателям.

– И еще потому, что она глупая,

как гусыня, – вполголоса добавляла Мария Антония. Но Сильвана была красивой и элегантной, и ее мать закрывала глаза на все остальное.

Так что можно не удивляться, что после всего этого Диана и Дзелия вдвойне сгорали от желания познакомиться наконец с ней лично.

К обеду родственники поднялись к ним в квартиру. Галинуча еще в полдень изловила своих воспитанниц, увела их в комнату и привела в парадный вид. Локоны Дзелии сверкали, словно из чистого золота, и даже Пеппо был причесан, как положено, и надушен из пробного флакончика лосьона после бритья, который его хозяйка несколько месяцев назад стащила у Манфреди.

Диана чувствовала себя совершено нелепо в платье, вышитом по подолу ромбиком, словно у маленькой девочки, тем более что оно уже давно жало ей подмышками; с кружевным воротничком и двумя розовыми шелковыми бантиками в косах. И в очках. Так что ей не стоило пенять на Сильвану, когда та окинула ее в знак приветствия полусочувственным-полупрезрительным взглядом.

Сама кузина была одета по последней моде – узенькая талия, стянутая лакированным ремнем и как минимум тремя тюлевыми нижними юбками под пышной юбкой фасона солнце. Она была хорошо сложена, с пышной грудью взрослой женщины. Отяжеленные тушью ресницы и ярко-красная помада на губах вызвали яростный взгляд Командора, но не оставалось сомнений, что ей на это глубоко наплевать. Теперь единственным мужчиной, имевшим право осуждать ее внешний вид, являлся Пьер Казимир, а он с ума сходил от ее накрашенных глаз и алых губ, которые жадно целовали его в темноте подъезда каждый раз, когда она спускалась, чтобы проводить его на улицу. У Сильваны были проколоты уши (что мама Дианы находила вульгарным для девушки из приличной семьи), и она носила сережки в форме двух подвесок из коралла. И, конечно же, короткие волосы! Она едва бросила сквозь зубы небрежное «чао» Диане, словно они расстались лишь вчера вечером, и не потратила ни одного слова на восхваление красоты Дзелии. Ее внимательный и холодный взгляд напоминал насторожившуюся кошку, которая готова любыми средствами защищать от соперников собственную территорию.

Благодаря ее положению самой младшей в семье до этого дня Сильване всегда предоставлялось за столом почетное место по правую руку от хозяина дома. Сегодня же ее место занимала серебряная салфетница Дзелии, привезенной из Лоссая, и по левую сторону сидела Диана.

Последняя с удовольствием отказалась бы от этой чести. Но как объяснить кузине, что это не они выбрали себе место и что не имели ни малейшего намерения соперничать из-за сомнительной привязанности старого грубияна? Едва завидев Сильвану, Диана оставила все свои надежды на возможную дружбу. Но она надеялась, что, если уж им придется жить под одной крышей, каждая из них просто пойдет своей дорогой, не мешая друг другу.

Но столкновение произошло еще раньше, чем Диана смогла к нему подготовиться.

Глава шестая,

в которой Командор решает изменить завещание

Когда

были поданы равиоли под особенным соусом Марии Антонии, тетя Лилиана взялась расспрашивать Диану об ее успехах в школе, и та была настолько неосторожна, что похвалилась своими отличными оценками и с удовольствием рассказала, что очень любит читать, не замечая при этом полупрезрительной улыбочки кузины. Но тетя не только заметила ее, но и прикрикнула на Сильвану:

– Хорошо бы тебе взять с нее пример, синьорина. И сдать наконец выпускные экзамены. В училище, небось, твоя физиономия всем порядком надоела.

– Подумаешь! – фыркнула в ответ Сильвана. – Нужны мне эти экзамены! В следующем году я выхожу замуж, и Пьер Казимир не желает, чтобы его жена работала.

– А если Пьер Казимир тебя оставит? – вырвалось у Дианы. (Если бы за мгновение до этого она прикусила себе язык, было бы намного лучше, но ведь именно эти слова без устали повторяла Аурелия: образование важно и для женщины, потому что быть светской дамой и ничего не делать – это, конечно, замечательно и очень приятно, но если ты вдруг останешься вдовой или старой девой, то никто о тебе не позаботится.)

Сильвана налетела на нее, как рассерженная кобра:

– Расскажи об этом своей мамочке, очкашка! Ей и тому вору, что оставил вас всех без гроша в кармане, и если бы не дедушка, вы уже давно бы просили на улице подаяние!

Ответить на это было трудно, и Диана лишь униженно склонила голову. Но Дзелия почувствовала себя обязанной защитить мать.

– Мама не виновата, если Манфреди…

– Ах неужели? А кто же еще? Кто выбрал себе этого прохвоста в мужья? Вот совпадение, как раз твоя мамочка, эта спесивая ханжа, которая была довольна лишь тогда, когда вращалась в высшем обществе! Сначала она как следует обчистила дядю Дарио и потом на наши денежки пошла на базар и выбрала себе женишка под стать – нищего джентльмена, лощеного красавчика – охотника за приданным…

– Сильвана, прекрати, – простонала вполголоса тетя Офелия.

– И не подумаю! Да что она о себе думает, эта маленькая оборванка, что благодаря ее белокурым волосам и тому, что дед сжалился над ними и взял их к нам в дом, она может отдавать мне приказания?

– Какие приказания?.. – удивленно переспросила Дзелия.

– Да заткнись ты, соплячка! И не смей больше брать за стол эту вонючую тряпку… Меня тошнит лишь от ее вида! – Она имела в виду Пеппо.

– Это не тряпка, это плюшевая обезьяна, – робко вступилась за сестру Диана.

– Этого еще не хватало! Три обезьяны из Лоссая за семейным столом! Четыре вместе с вашей мамочкой, – бросила Сильвана. Было очевидно, что она намерена поссориться.

– Мы… – начала было Диана прерывающимся от подавленных слез голосом. Но она так оскорбилась, что даже не знала, что сказать. Неожиданно на помощь ей пришел Командор.

– Довольно! – громовым голосом прорычал он, отодвигая стул и бросая на стол салфетку. – Дзелия и Диана мои внучки, такие же как ты, потаскушка, и если ты еще хоть раз посмеешь…

– Папа! Что за выражения! При детях! – возмущенно воскликнула тетя Лилиана.

– Какие дети? – прогремел Командор, начисто забыв о «новых Серра» и глядя на Сильвану, словно желая испепелить ее на месте.

– Я! Я ребенок! – весело напомнила Дзелия, которая, в отличие от старшей сестры, нисколько не испугалась, наоборот, вся эта суматоха лишь развеселила ее. К тому же она обрадовалась возможности выучить парочку «выражений», которыми потом могла бы воспользоваться в школе против особенно вредных одноклассниц. «Потаскушка», должно быть, означало нечто похожее на «индюшка» или, например, «хрюшка». И почему только тетя Лилиана так раскричалась?