Диапазон скорби 1942
Шрифт:
А попаданец, привыкший в своём будущем к возможности в своём прекрасном 21 веке всегда иметь доступ к любым точкам зрения, не совпадающим с официальный и знавший про распоряжение («тогда» и «сейчас») насчёт радиоприёмников, так и не определился для самого себя — хорошо или это плохо. Понимание о правильности меры по отсечению даже тонкой радиоструйки вражеской пропаганды наталкивалось на взгляд из толерантного и циничного будущего. Да и его собственное отношение не замыкалось только на СССР. К которому относился с прежним, хотя ныне не столь явно (люди вокруг Рожкова были не самые, по большому счёту,
Рожков по прежнему почти ко всему и ко всем в сороковых испытывал (хотя и очень разное в мере своей глубины) некое глубинное отторжение. Его 2018 оставался для него эталоном «как надо».
Его снобизм лишь очень слегка начал крошиться от людей рядом. Таких в первую очередь, как Иоффе, Брук, Лебедев и «свои» прогеры… а по настоящему позже примирила его с окружающей действительностью позже только та, которая в последние августовские дни и почти весь сентябрь 42-го терзалась причинами столь крутой перемены в собственной жизни, благодаря которой удостоилась личной беседы с самим Президентом США.
И раз за разом не находила ответа, не понимая, что уже успевшая (в отличие от её самой) сделать звёздную карьеру на ролях милых и простых девушек — подростков Дина Дурбин лишь с предельной ответственностью отнеслась к заданию Франклина Делано Рузвельта.
Отыскать красивую, неглупую, имеющие некие реальные таланты на почве пения и танца ни с кем не связанную узами брака или обременённую детьми, не избалованную успехом и жизнью старлетку, готовую пробиваться наверх, к высочайшей цели..
Разумеется, при всех симпатиях Рузвельта лично к Дине, о цели, которую получит выбранная той девица, сама Дурбин ничего не узнала. Всего лишь деликатное поручение от самого Президента США, за которое имело смысл взяться и выполнить со всем тщанием.
Да и старлетка, взятая в штат Белого Дома, пока лишь получила общие указания — за короткое время максимально подучить хотя бы основы русского языка (Мистер Боулен оказался тут очень кстати, как и в доведении в сжатой форме некоторых, не связанных с «путешествием во времени», указаний)
И, как у улыбкой поведал Маргарет Рузвельт, по возможности — очаровать «специального гостя Президента США из СССР». Но — не собой, а Америкой. Страной свободы и равных возможностей. Которая, к слову говоря, именно что улыбнулась ныне и ей самой, такой же эмигрантке, как и Дина Дурбин, ставшей самой высокооплачиваемой актрисой США 1940 — го года.
А что уж там может сложиться (или нет).. лично у неё, Маргарет, с «человеком из СССР..» — то лишь дело, касающееся их двоих — лишь размышлял и не дал ни единого намёка об этом Президент США.
Как сойдутся звёзды..
Маргарет… пока просто Маргарет..
..Ну почему и сам Президент и господин Боулен, ничего ей не сказали об «специальном госте»? Кто он, как выглядит, да хотя бы, сколько ему лет?
Неужели это какой-то важный большевистский… заместитель «дядюшки Джо»? Старый и капризный..
Маргарет почти ничего не знала о России, кроме того, что там двадцать с чем-то лет назад произошла революция, был свергнут их царь и ныне «Советская Россия» (под непонятно что обозначающим названием «СССР») — союзник Америки против Гитлера..
Маргарет ныне тщательно изучала несколько учебников об истории огромной страны за океаном, за пределами известной хоть сколько-то ей Европы..
Глава 9 — Сентябрьские разговоры
Середина сентября 1942. Район Кунцево, «Ближняя» дача. Сталин И.В.
Успешный «Харьковский контрудар» вызвал у товарищей что-то, о чём обычно весьма осторожный в отношении политических моментов Шапошников, не сдержавшись, в беседе один на один, высказался:
—..Может создать некие ощущения. Как после Москвы, в «тот раз»..
«Головокружение от успехов» новое. Да. Именно так и вышло!
И оно вылилось даже не в то, что «Группа Мерецкова» и Генштаб КА в целом, снова скорректировали планы, нарушенные немецким прорывом, который пришлось ликвидировать с помощью задействования немалых резервов. И даже не в то, что высшие генералы предложили продолжить наступательные действия осенью. Мотивация товарищей военных была понятна и вкратце её можно было обрисовать так — да, мы понесли немалые потери при ликвидации прорыва фронта, но наши лучшие части показали, что уже сейчас готовы к фронтовым операция! Опыт «той» войны и собственный, заработанный войсками и нами самими — высшими штабистами, действительно есть, у нас всё в армии лучше, чем «тогда», у немцев — всё хуже! Благоприятная возможность должна быть использована. Да, подступающая распутица скоро замедлит и начнёт сковывать наши части, но немцы лишаются способности маневрировать резервами, которых у нас, как не крути, всё же больше! Т. е. ухудшение погодных условий, сказываясь на обеих сторонах, сильнее действует на немцев..
Самое плохое было — на взгляд Сталина, то, что Политбюро подспудно с сентября, едва стали ясны успешные итоги нашего удачного контрнаступления, начало давить на генералитет. Он сам остался в этом вопросе в меньшинстве, и, неопределённо высказавшись при обсуждении итогов «Харьковского контрудара» и стратегического вопроса «как действовать дальше», фактически заложил направление мыслей в верхах.
С одной стороны, соратники (да и, положив руку на сердце — и он сам) не лезли к военным, но тон их речей, столь явно высказываемые пожелания (как в официальных речах, так и в работе и, в общем настроении), не могли не сказаться на том, чего желали все — побыстрей вышвырнуть немцев с советской земли… говоря языком будущего — «общественный запрос» неожиданно вклинивался в чисто военные расчёты.
Если год 41-й был годом упорной обороны, то 42-й виделся в настроениях населения советской страны, всех — «от солдата до генерала», «от рабочего до генсекретаря» решающим..
Могло ли сие быть поспешными и необдуманными надеждами или, действительно, осенью можно было нанести немцам новый удар? Возможности, в целом, были, как и сформированные по волнам мобилизации, уже сколько-то обученные и оснащённые новые соединения. Но хватит ли этого для именно того финального, решающего удара, после которого фронт неудержимо покатится на запад?