Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Сейчас ей, кроме всего прочего, хотелось убедиться в том, что наваждение не причинило ей вреда, способности остались прежними и искаженный гейс после бурной ночи никоим образом не проявился.
Дара собралась с силами, но пугать Фаину с Зоей не стала, а завела левую руку (в этом она подражала Фердиаду) за спину, сосредоточилась, визуализировала длиннейший зеленый огурец, но в последнюю секунду передумала: в самом деле, кофе с огурцом – это уже запредельно!
Пакет с нарядным импортным печеньем она положила на стол, когда прочие отвлеклись разливанием кофе. И вздохнула с облегчением: получилось!
– Ну, еще стихи пишу, – смущенно сказала Фаина в ответ на вопрос, которого Дара, занятая своим трюком, не слышала. – Их обязательно показывать?
– Конечно, покажи, – и Изора протянула руку за крошечным блокнотом, куда совсем уж бисерным почерком были вписаны ровненькие строчки.
Изора знала, что для крестницы стихи и таблица логарифмов – явления примерно одного порядка, поэтому сразу забрала блокнот. Видя, как уверенно она распоряжается в салоне, Фаина возражать не стала.
Она прочитала одно стихотворение, другое – и задумалась.
Еще в пору своей бестолковой первой любви она сама писала стихи, причем делала это не только от переполнявших душу эмоций, но еще и от литературной безграмотности. Кто-то из однокурсниц подарил ей томик Цветаевой, потом появились и другие имена. У Дары в голове словно что-то щелкнуло и открылась дверца. Она поняла, где пролегает граница между поэзией и не-поэзией. Больше она ничего рифмованного не писала, но всякий раз, обнаруживая талантливое четверостишие, тихо радовалась – и тому, что кто-то другой может, и тому, что сама способна понять и оценить.
Горбунья писала такие пронзительно-отточенные стихи, что дрожь пролетала по коже. Но не только – фантазия затащила ее в столь странные края, что Дара только и произнесла: «Ого!»
– Вы про что, про что? – забеспокоилась Фаина, отнимая блокнотик. – Ах, про это? Это – раннее!…
– Послушай, крестница, – Дара вернула блокнот и прочитала вслух стихи:
– По белой кромке ночных морей, По краю тени ночных холмов Несется след незримых подков, И Ниав кличет: Скорей, скорей! Выкинь из сердца смертные сны! Кружатся листья, кони летят, Волосы ветром относит назад, Огненны очи, лица бледны. Призрачной скачки неистов пыл, Кто нас увидел – навек пропал: Он позабудет, о чем мечтал, Все позабудет, чем прежде жил. Останется в сердце не звон, не зов, А жажда зова, беззвучный глас… И у подножья зеленых холмов Он будет бродить, ожидая нас…– Как-как? – переспросила Изора, боявшаяся вздохнуть, когда крестная читала стихи. – Я не ослышалась? Ниав?
– И зеленые холмы, – подтвердила Дара. – Фаина, ты знаешь, кто такая Ниав?
– Сида.
– Так, сида. Как их еще называли?
– Племя богини Дану. Когда пришли люди, племя богини Дану ушло жить в зеленые холмы, а что? Смешно, что я пишу про это?
– Никто и не думает смеяться. Твои стихи серьезнее, чем тебе самой кажется, – сказала Дара, подсаживаясь к компьютеру. – Зоя, будь так добра, возьми к себе Фаину, раскинь ей Таро, и со Старшими, и с Младшими Арканами. Посмотри прогноз. А я пока введу ее данные в машину, потом распечатаю гороскоп.
Зоя до той поры, когда ее познакомили с Изорой, искавшей персонал для салона, знать ничего не знала про Курсы. Изора же, не имея указаний насчет соблюдения секрета, на всякий случай напустила таинственности. Вот Зоя и смотрела на Дару как на существо иного мира, ослушаться которое опасно.
Она увела Фаину к себе в кабинетик, Дара и Изора остались одни.
– Если бы на Курсах учили филидов, ее впору было бы готовить даже не к первому, а ко второму посвящению, – сказала Дара. – Но стихосложение у нас присутствует чисто формально, и это мне наконец-то показалось странным…
– Да она же вся наша! – воскликнула Изора. – Ты понимаешь? Ее же нужно срочно брать на Курсы, хоть кем – но брать! Когда наши услышат эти стихи про сидов и зеленые холмы!…
– И что же будет?
– Ну… Крестненькая! А обряды, а ритуалы? – сообразила Изора.
– Откуда на Курсах эта игра в обитателей зеленых холмов, понятно, – сказала Дара. – Большую часть знаний передали друидам сиды, а уж зачем они это сделали – одной Бриг известно. Благотворительностью эти товарищи вроде бы не баловались. Фердиад хотел ненавязчиво подчеркнуть, что люди очень многим обязаны сидам. Но ведь на древе Бриг три ветви! А у нас зеленеют только… полторы! Целительство – да, тайные знания – сама к ним приобщилась частично, значит, считаем половиной! Но куда подевалась поэзия?!
– Так мы же проходили!…
– Науку сочинять поздравительные куплеты мы проходили! Этому Аэдану только в рекламном агентстве работать.
– А в самом деле, крестная, – куда?
Изора смотрела на Дару с надеждой – как будто ей, простой душе, нужна была эта самая древняя поэзия!
Дара же молчала, припоминая, что ей рассказывали о филидах – хранителях законов, перелагавших их в стихи, чтобы люди легче запоминали и поменьше перевирали. Оснащеный рифмами закон – это далеко не поэзия, и в таком качестве филиды сегодня, конечно, совершенно бесполезны. Однако, если верить истории, было время, когда филиды оттеснили друидов от тронов древних королей…
При мысли, что это Фердиад, злопамятный сид, до сих пор сводит заплесневевшие счеты, Дара фыркнула. Счеты эти были более чем тысячелетней давности! Она знала мстительный характер своего учителя и любовника, но такого максимализма и нарочно бы не придумала.
– Знаешь что? – сказала Дара Изоре. – Я потом попробую узнать, что там за ерунда с этой третьей ветвью…
И тут же вспомнила, что такую попытку она уже делала! Но старая мудрая Эмер увернулась от разговора, в подтексте которого у двух бывших соперниц постоянно присутствовал Фердиад.
– Давай, крестненькая… – Изора прислушалась. – Вот интересно, что там у девочки в прогнозе?
– Даже если ты теперь что-то для нее сделаешь, оно будет недолговечно, и подделывать придется постоянно, и она сама будет понимать, что взаимная любовь в ее жизни – иллюзия, фантом, конструкция, которая держится только твоими усилиями, – предупредила Дара. – Подумай хорошенько.
Изора услышала в этих словах приказ и отошла к окошку, всем видом показывая, как мучительно она обмозговывает ситуацию. Дара усмехнулась – вот тоже проблема! Конечно, Фаину жаль, но лучше не открывать сейчас перед ней блистательных горизонтов, для ее же пользы лучше. Возможен и такой вариант, что доверчивая девушка повадится со всякой мелочью бегать в салон, отрывать Изору от важных дел, и кончится это конфликтом. Изора конфликт переживет и не поморщится, при всей ее сегодняшней вспышке нежной жалости к горбунье, а вот от Фаины, трепетной поэтической души, можно ждать всяких недоразумений…