Дидро
Шрифт:
Однако, поднимая против себя тучи эпиграмм, стишков, листков и брошюр вроде «Размышлений францисканца», «Маленьких писем о больших философах», «Энциклопедия» парировала эти удары очередными «залпами». В пятом томе таким залпом была статья Дидро об естественном праве, в шестом — статья Дейлера о фанатизме.
Но еще более серьезное, решающее сражение связано с выходом в 1757 году седьмого тома.
Недовольство реакции было вызвано и статьями Дидро о греческих философах. Ортодоксы католической церкви не одобряли этих язычников. Но главной мишенью в этом томе оказалась статья Даламбера под невиннейшим названием «Женева».
Вот история статьи. Даламбер незадолго до того
Он написал об этом в статье «Женева», и в каждой фразе его похвал женевским пасторам проглядывало порицание жестокосердия, мракобесия, нетерпимости французского духовенства и неприязнь к ним.
Это противопоставление, это осуждение касалось в равной мере иезуитов и янсенистов, сановников церкви и ее рядовых служителей, ветреных аббатов и распутных прелатов, маскирующихся ханжеством. Могли ли они все не быть затронуты за живое, прочтя в статье Даламбера, что женевские пасторы нравственны на деле, а не на словах, не проводят жизнь в яростных спорах друг с другом о том, чего даже нельзя объяснить, и не обращаются в суд с непристойными и вздорными обвинениями друг против друга? Это задевало французских церковников нисколько не меньше, чем то, что Даламбер одобрял принадлежность женевских пасторов к социанству, то есть отрицанию тройничности бога, а отсюда было уже рукой подать и до деизма.
Не меньшим криминалом было восхваление автором женевской консистории за то, что она не выходит за пределы своих прямых обязанностей и первая подает пример покорности судьям и законам. Конечно же, он метил этой похвалой в парижское духовенство, постоянно вмешивавшееся в мирские дела, и в парижский парламент, терпящий это положение вещей.
Удар достиг цели и должен был быть отражен.
А какой взрыв негодования католических ханжей вызвало следующее рассуждение: «Ад, составляющий один из главных пунктов в наших верованиях, перестал быть таковым и для многих женевских пасторов; по их мнению, люди оскорбили бы божество, допустив, что высшее существо, полное справедливости и благости, способно наказывать нас за наши прегрешения вечными мучениями; они стараются объяснить, насколько это возможно, согласно со здравым смыслом, те места священного писания, которые противоречат их мнениям и утверждают, что не должно в священных книгах принимать в буквальном смысле то, что оскорбляет человеческие чувства и рассудок». Это было прямым выпадом против нетерпимости католического духовенства и прямой проповедью терпимости.
Удар Даламбера и в этом рассуждении попадал не в бровь, а в глаз.
Вольтер с восторгом принял эту статью, много раз ее перечитывал. Он написал Даламберу 24 мая 1757 года, что «здешний мир — это настоящий ад». Это земное толкование ада, содержащееся в статье, было понято апостолами нетерпимости.
У них были все основания ополчиться на статью. Еще бы! Ведь через пять лет возникло громкое дело Каласа, крестьянина-протестанта, ложно обвиненного в убийстве сына, якобы решившего перейти в католичество и убитого приверженцами ортодоксальной религии. В это дело вмешался Вольтер, а Дидро одобрял выступление своего учителя.
На статью ополчились не только противники «Энциклопедии». Сами женевские пасторы были недовольны тем, что Даламбер причислил их к социанству.
Даже среди энциклопедистов нашлись противники
Из-за книги Гельвеция «Об уме» все силы реакции ополчились не только на него, но на весь лагерь энциклопедистов. В первую очередь ополчились на Дидро. Его, хотя и без всяких доказательств, обвинили в соавторстве, а «Энциклопедию» запретили, хотя Гельвеций в ней почти не сотрудничал.
Можно себе представить, как трудно пришлось Дидро. Затишье, которым он хотел воспользоваться для издания своей драмы «Отец семейства», было нарушено. Какое там затишье?! В 1758-м Дидро выпускает брошюру с объяснением причин задержки издания «Энциклопедии». Он категорически отрицает существование организованного сообщества философов. Отрицает их регулярные встречи и тем паче вокруг издания «Энциклопедии». Ему не верят, имея к тому, прямо скажем, все основания. Враги просвещения единодушно твердят об организации «злонамеренных ниспровергателей основ, проповедников материализма».
Именно это утверждал и королевский прокурор Омер Жюли де Флери в январе 1759-го, громя «Энциклопедию» вместе с книгой Гельвеция. Трактат «Об уме» он аттестовал как извлечение из «Энциклопедии», а «Энциклопедию» назвал «позором для нации» ввиду ее нечестивых принципов и ущерба, который она наносит нравственности и религии.
Суд поручил десяти комиссарам рассмотреть все семь томов, а пока запретил их распространение.
Любопытно, что рецензия Дидро на этот трактат, написанная, очевидно, в 1758 году, не только лишена столь присущего Дидро энтузиазма, но, напротив, отличается столь несвойственными ему двойственностью и недоговоренностью. Критика его направлена главным образом на стиль книги, ее структуру, приемы авторской аргументации, а не на выводы или исходные положения. Конечно же, это тактические приемы. Хотя нигде в рецензии книга прямо не одобряется, но Дидро нигде от нее и не отмежевывается.
И вместе с тем за подцензурной эквилибристикой — а ее было столько, что трудно понять, почему рецензия не была напечатана, — содержались и подлинные расхождения. Многое в книге Гельвеция действительно не вызывало сочувствия Дидро — человека, философа, писателя.
Между тем после выступления королевского прокурора события развернулись быстрее, чем можно было ожидать. Новые цензоры не успели еще рассмотреть крамольные книги, а следовательно, и суд не успел вынести своего решения, как в дело вмешался Государственный совет и в марте 1759 года отменил привилегию на издание «Энциклопедии», запретил продажу выпущенных томов и издание последующих под страхом строгого наказания. И тогда и потом в ходу были различные версии, по-своему объяснявшие эту незаконную акцию. Несомненно одно: она была связана с новым правительственным кризисом.
Но, так или иначе, действие осадной машины захотели навсегда остановить. Перед «Энциклопедией» возникли новые, — еще более серьезные, чем прежде, препятствия. И кто знает, было бы завершено издание, если бы не редчайшее мужество Дидро, поддержанное далеко не всеми его товарищами?!
Но об этом речь впереди. Пока познакомимся с тем, что делал Дидро в «Энциклопедии» как автор.
V Автор
Если не находилось никого, кто хотел бы написать о том или ином слове, занятии, предмете или понятии, писал сам Дидро. Отличие его от других авторов состояло еще в том, что Дидро очень часто писал если не за других, то по меньшей мере с другими, не ставя порой и своего редакторского значка. А с ним не писал никто, у него не было ни негласных соавторов, ни редакторов.