Die Kante und das Kind
Шрифт:
Сам виновник торжества сидел в конце стола скрестив на нём руки. Джорг, мешкая, перебирал пальцы, стоя у холодильника.
Матис повернулся к младшему и сказал:
– Вы двое ещё успеете накидать друг другу льда за шиворот, а пока, иди помойся и переоденься.
Джорг, как будто ожидая что ему это скажут, сорвался и, пулей вылетел из кухни, топая босыми ногами по паркету…
Матис закрыл дверь и подошёл к середине стола. Когда под ногами что-то скрипнуло, он посмотрел вниз.
«…Разбитая тарелка. Похоже, Дитфрид вместе с едой уничтожил немного посуды.».
У ног лежали прозрачные осколки. Из прозрачного стекла, в этом доме, были только стаканы. Снова нахваливая свою лень и бессилие, Матис посмотрел на Дитфрида.
Взъерошенные чёрные волосы стояли на голове вигвамом, а серо-карие глаза намертво вцепились в микроволновку, стоявшую напротив входа в кухню.
– Долго будешь молчать? – не выдержал Матис.
Дитфрид не проявил никаких признаков внимания.
Матис непринуждённо отошёл от стола к раковине, чтобы помыть руки.
– Я никуда не спешу, но мне бы хотелось, чтобы мы как можно быстрее разобрались с вашей проблемой. – проговорил Матис, не жалея жидкого мыла.
– «Вашей»? – удивился Дитфрид, изогнув брови в лёгкой ухмылке.
Матис выключил воду. Ему показалось, что голос сына какой-то очень хриплый. Будто с ним говорит не Дитфрид Дётцер, а Лемми Килмистер.
– Да сын, вашей. – Матис облокотился плечом о надстольную полку, – Что за чушь ты наговорил Джоргу? Когда это я говорил с тобой «как мужчина с мужчиной» и «поделился секретом», что считаю Джорга недостойным есть с нами за одним столом?..
Дитфрид молча смотрел на отца вымученным взглядом, уже без ухмылки. Он всем своим видом показывал, что испытывает раздражение и хочет, чтобы его оставили в покое…
…Но покою не было суждено наступить ещё очень долго. Матис резко схватил первое, что попалось под руку – это была его кружка, – и запустил в стену. Снаряд пролетел в метре от Дитфрида и со звоном, разлетелся вдребезги. Дитфрид дёрнулся, но выражение лица не поменял.
«Даже брови не дёрнулись…» – удивился Матис.
Матис в три шага дошёл до сына и схватил его за воротник клетчатой рубашки-поло. Дитфрид не сопротивлялся.
– Объясни мне доходчиво, – шипел Матис, пытаясь не сделать какую-нибудь глупость, – чего ты хотел добиться своей выходкой. М?!
Дитфрид утробно рассмеялся, не разжимая губ.
Матис недоумённо уставился на сына… затем, что было мочи, откинул его от себя. Сначала он хотел влепить ему пощёчину, но в последний момент понял, что одной пощёчиной дело явно не ограничится.
Дитфрид рухнул со стула, ударившись коленями о его край. Через секунду он лежал рядом с грудой разбитых стеклышек и смеялся. Смеялся, не размыкая губ.
Матис пытался сдерживать себя. Он чувствовал – смотреть не было нужды, – как дрожали его руки. Дрожали чтобы не взять Дитфрида за шиворот и не ударить лицом об стол. Матиса выводило из себя, когда на его претензии отвечали смехом. Он буквально зверел и либо пытался найти что-нибудь потяжелее, либо пытался убежать как можно дальше…
Осколки разбитой посуды частично перетягивали внимание на себя, но только как ещё один вариант, наказать Дитфрида.
Матис сделал несколько шагов назад, топча кедами кефирно-молочно-овсяно-картонную смесь.
Дитфрид же, не переставал смеяться в себя. Казалось, он вот-вот встанет и даст отпор… но он продолжал просто лежать на спине с ушибленными коленями – тот глухой звук, с которым он ударился об стол, был тому подтверждением, – и смеяться… «…из последних сил?..».
Дверь на кухню открылась. В дверях показался Адалрик. Высокий для своих лет мальчик с серыми волосами и того же цвета глазами. Матис всегда забывал его рост, но он знал, что через несколько лет, сын его перерастёт, потому что уже сейчас, Адалрик упирался лбом в отцовский нос.
– …Что здесь происходит? – спросил он ещё не проснувшимся голосом.
Матис стоял как громом поражённый и одновременно готовый действовать. Он моргнул и к своему непонятно откуда появившемуся ужасу, обнаружил, что Дитфрид затих.
– …У отца сегодня плохое настроение. – поднимаясь и сардонически улыбаясь, выпалил Дитфрид.
Адалрик скорчил гримасу недовольства.
– И ты, разумеется, не виноват. – сказал он, со злой иронией в голосе.
– Возможно, частично. – старший не переставал улыбаться, – Все мы трое так или иначе виноваты в том, что у отца плохое настроение…
Адалрик фыркнул… В то же мгновение, Матиса будто подключили к розетке.
– Закрой свой рот, мелкий ублюдок! – рявкнул он.
Дитфрид иронично ухмыльнулся. Его взгляд стал живее.
– Вот видишь, – смотря на брата, усмехнулся Дитфрид, – он не рад что ты проснулся.
– Закрой, свой, поганый, рот! – крикнул Матис, скалясь.
На последнем слове, Матис дал Дитфриду мощную пощёчину, от чего тот упал и приземлился руками прямо на осколки.
Ошарашенный Адалрик подошёл к брату и отцу.
– Эй! Прекратили оба! – вскрикнул он.
Матис вскинул лицо к Адалрику. Его злые глаза говорили сыну о том, что сейчас он отправится за старшим… Пока Адалрик с Матисом играли в гляделки, Дитфрид тихо смеясь и постанывая, поднимался, пачкая кухонный паркет своей густой, тёмно-красной кровью.