Дикарь
Шрифт:
«Прямо как эти волчата».
Но в этот раз всё было иначе. Они спасли ему жизнь до того, как потеряли свою.
— Спасибо, — выдохнул Джек, дотрагиваясь до голов волчат.
Ноги начали покалывать от холода, поэтому Джек встал, стряхнул снег и повернулся к лесу, где солнечный свет освещал пространство между высокими зелеными деревьями. Заметив край серой ткани, он подошел к нему. Всё его тело болело, но сильней всего — руки. Однако в остальном с ним всё было в порядке.
Никаких
Он ступал по камням и своеобразным островкам травы, где уже растаял снег, пока не добрался до куска ткани.
Его толстовка.
Она лежала на траве, согреваемой солнечными лучами, поэтому оказалась всего лишь немного влажной. Дрожа, Джек схватил джинсы и куртку, лежащие рядом. Куртка аккуратно свисала с большого валуна, будто ее специально оставили там хорошо просушиться. Джек быстро надел ее и вздохнул от тепла, которое сразу его окутало. Джинсы тоже были слегка влажными, но Джек всё равно натянул их и запихнул в карман куртки — сколько влезло — толстовку.
Он найдет удобное солнечное местечко, устроится там и подождет, пока джинсы и толстовка не высохнут.
Ещё несколько минут Джек искал свои ботинки, в, конце концов, нашел их. Они были совсем мокрые, но выбора не оставалось, сойдут и такие.
Джек помнил, что ложился спать в своей голубой пижаме.
«Интересно, кто одел его в тёплую одежду? Кто знал, что он окажется на холоде и снеге?»
Несколько минут Джек стоял неподвижно и грелся, подставив лицо солнцу. Он вспомнил волчат, двух из них, всё еще живых, лежащих в своей норке, ожидающих свою мать, которая, должно быть, умерла.
Джек задумался. Он ничего не знал о волках, но однажды прочитал книгу о собаках, хотя не мог ни с кем этим поделиться. Бака заставила Джека пообещать, что он никогда и никому не расскажет о том, что умеет читать и считать. Она говорила, что это должен быть секрет, и Джеку нельзя говорить о таких вещах, иначе случится что-то очень плохое. И сейчас Джек не мог оставить двух живых волчат одних. Его Бака скоро пришлет за ним кого-нибудь.
«Знает ли она, с чего начать поиски?»
Джек не помнил, как оказался в этом незнакомом место. Он не знал, кто был тот плохой человек, который сказал, что это может быть последняя ночь в его жизни. Человек, из-за которого другие мальчики свалились с обрыва. По сути, в этом виноват снежный наст, который надломился и вызвал оползень, но их бы там не было, если бы не этот злой мужчина. Однако Джек не хотел об этом думать — ему сразу же хотелось расплакаться, но он понимал, что сейчас совсем не время для слёз. Он должен быть храбрым. За себя, а теперь ещё и за тех двух волчат, которые остались совсем одни.
Джек вернулся к логову и вынул двух волчат, ещё раз проверив, мертвы ли остальные. Теперь они стали еще холоднее, а их тела затвердели.
«Они
Джек вынес живых волчат из леса на освящённую солнцем поляну.
— Всё в порядке. Вы — сильные мальчики, — прошептал он им обоим, хотя понятия не имел, мальчики они или девочки.
Когда Джек устроился на теплом валуне прямо под лучи мягкого солнца, чтобы согреть их, то понял, что один волчонок умер, как его братья и сёстры. Джек испустил дрожащий вздох, сдерживая рыдания и положив тело волчонка на траву рядом с тем местом, где сидел.
Все умирали. Мальчик с изуродованным телом был мёртв. Тот, которого он подтолкнул на выступ, вероятно, тоже, как и блондин, который, скорее всего, похоронен под снегом. Мертвы. Уже пять волчат умерли, и последний, наверное, также скоро умрёт, его тело станет холодным и твердым, как камень. А затем, умрёт и Джек.
Тощий маленький волчонок посмотрел на него усталыми и печальными глазами, словно мог слышать мысли Джека.
— Я думаю, всё безнадежно, — прошептал Джек.
Волчонок уставился на него, высунул маленький розовый язычок и лизнул руку Джека. Он был голоден. Они оба нуждались в еде, волчонок сильнее, чем Джек, вне всяких сомнений.
«Но как мне сохранить тебе жизнь? Чем тебя кормить?»
Джек наклонился и зачерпнул немного воды из лужи на земле, где растаял снег. Он поднёс ладонь к пасти волчонка, тот высунул язык и лакал воду так, словно не пил целую вечность, не сводя глаз с лица Джека.
— Так-то лучше, правда? — спросил Джек и продолжил поить волчонка, пока не понял, что тот утолил сильную жажду.
Они оба долго сидели так, одежда Джека сохла, боль отступала, волчья шерсть стала тёплой под бледно-жёлтым зимним солнцем. Между двумя сухими растениями, торчащими из снега, была натянута паутина. Она сверкала, слегка качаясь на холодном ветру, напоминая Джеку кружево Баки. У него заболело в груди, и слезы подступили к глазам.
Он погладил волчонка.
— Я буду звать тебя Щенок, — прошептал Джек.
Он вздрагивал каждый раз, когда прикасался к волчонку, боясь, что он тоже окажется холодным. Неподвижным. Отправится на небеса, туда, откуда никто не возвращается, даже если очень хочет.
И тогда Джек снова останется один. Встревоженный и потерянный.
Вдруг вдалеке по небу пронесся вертолет. Джек нервно вздохнул, вскочил на ноги и замахал руками.
— Сюда! — он завопил. — Я здесь!
Джек прыгал вверх и вниз, орал, бегал взад и вперед, пока не лишился голоса, а мышцы снова не начали кричать от боли. Вертолет кружил и кружил, но был слишком далеко, чтобы увидеть Джека. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем он повернул в другую сторону и исчез из виду.