Дикарь
Шрифт:
— Отпустите меня! Бессердечный живодёр!
Не без сожаления я расцепил руки и закатил глаза:
— Пожалуйста, давайте пропустим эмоциональную часть и перейдём к делу.
— Я готовилась к завтрашним интервью и просматривала материалы в интернете… и наткнулась на статью о пантах маралов. Почему вы не сказали мне, что их спиливают наживую? Что это то же самое, что отпилить оленю ногу, без всякой анестезии! Каждый год!!!
Я выдохнул, тело расслабилось. Тоже мне обвинение! Чисто женская логика…
— А я-то тут причём?
— Из-за таких,
— Если бы за это меня каждый год спасали от голодной смерти, а рука отрастала вновь, я бы ещё подумал.
— Голодной… смерти?
— Как только маралы перестанут быть объектом хозяйственной деятельности человека, они вымрут, как зубры.
Вероника немного сдулась и отступила на шаг:
— Всё равно это… жестоко.
— Да, я уже понял, что вы — поборник сферической гуманности в вакууме. В любом случае, если я перестану закупать панты у оленеводов, они не прекратят спиливать им рога.
— Но хотя бы объёмы снизятся!
— Свято место пусто не бывает.
— Пассивная позиция!
— А вы думаете, что когда убивают свинью, чтобы сделать вам стейк в ресторане, то ей не больно? Может, она сама радостно кидается на нож во имя благой цели?
— Тимур, прекратите, вы сделаете из меня вегетарианку!
— Это совсем не обязательно. Рыба не чувствует боли — можете с чистой совестью спонсировать рыбных живодёров.
— Неужели вам совсем не жаль бедных оленей? — спросила она совсем тихо и печально.
— Мне много кого жаль, но я не могу помочь всем, — ответил я ей в тон. — Вы же знаете, этот мир наполнен страданием до краёв. Возьмусь даже предположить, что это неспроста и есть какой-то высший план, для чего оно нужно.
Она покачала головой и обессиленно опустилась в кресло. Я смотрел на её красивое расстроенное лицо и с ужасом и волнением ощущал, как меня охватывает незнакомое чувство. Словно я попал в водоворот и меня кружит и утягивает куда-то, и у меня нет сил
сопротивляться этому.
— Я не хочу в это верить… — задумчиво пробормотала Вероника. — Что мы рождены для страдания.
— Ну, вас это правило касается в наименьшей степени.
Она нахмурилась:
— Почему?
— Вы красивая молодая женщина, родившаяся в обеспеченной образованной семье. Занимаетесь любимым делом, у вас есть жених и, скорее всего, куча друзей. О чём вам печалиться?
Она чуть порозовела в начале моей речи, когда я упомянул о её красоте, но потом вдруг побледнела и холодным тоном произнесла:
— Моя мама погибла несколько лет назад.
— Очень сожалею. Простите, я не знал.
— А ваша?
Я вздрогнул.
— А моя — жива.
Вероника открыла рот, чтобы спросить ещё что-то, но тут зазвонил мой телефон — это был Юра — и я быстро взял трубку:
– Да.
Вероника поспешно поднялась из кресла и выскользнула из кабинета, не прощаясь.
— Ну
— Она не моя.
— Да-да, конечно. В общем, Вероника Львовна — дочь профессора антропологии из МГУ. Спортивная журналистка, ведёт колонку о совеменном фитнесе в журнале "Вокруг спорта". Вот тебе и ключ!
— Ключ..?
— Ну, к улучшению ваших отношений. — Он принялся нудить: — Чтобы расположить к себе человека, нужно проявить к нему искренний интерес: к его занятиям, увлечениям, внутреннему миру. Ты что, Карнеги не читал?
— Читал. Сто лет назад.
— И явно не ввёл его методы в привычку. Сейчас не пришлось бы изобретать велосипед. Перечитай, очень советую.
— Я подумаю.
— Кстати, а почему спортивная журналистка берёт у тебя интервью? В научном журнале закончились сотрудники?
Меня и самого это коробило, но я не стал делиться эмоциями с партнёром:
— Я же уже объяснял: потому что она дочь друга моего отца.
— А они боятся закидывать в клетку с тигром чужих людей? Пусть лучше своего сожрёт?
— Очень мило.
— Мило — моё второе имя. Держи меня в курсе, как там у вас идёт. Если совсем всё плохо — зови, я брошусь на помощь.
— Да, спасибо, что веришь в меня.
— Друг, я верю в тебя, как никто другой.
Я нашёл Веронику во дворе — она сидела на лавочке с босыми ногами и задумчиво смотрела на осенний пейзаж. Было тихо, деревья стояли ещё полностью одетыми, хотя и начали уже желтеть. По ярко-голубому небу ползли маленькие белоснежные облачка.
— Такая мирная картина… — пробормотала девушка. — Глядя на этот пейзаж, трудно поверить, что жизнь, как вы говорите, переполнена страданием.
Я сел рядом с ней.
— Вам будет легче, когда пойдёт дождь с грозой.
Она улыбнулась, и я вдруг подумал, насколько естественна её красота. Как дыхание природы. У неё нормальные скулы, не измалёванные перламутровыми пудрами, собственные ресницы, не давящие на веки, человеческой формы губы — а не как у всех тех девушек, которых мы в последнее время снимаем для рекламы нашей продукции. Юра по традиции высылает мне финальные макеты, хотя и утверждает всё сам. Ему нравятся девушки с варениками вместо губ. Точнее, он говорит, что это тренд, а тренд — вещь неумолимая. Будь в тренде или умри. Хорошо, что он есть в нашей компании для всех этих дел — сам бы я не смог столько лгать себе и своим покупателям.
Глава 7. Естественные реакции организма
Вероника
— Вы тоже кое-что утаили от меня, — заметил Тимур, впрочем, без укора. — Почему вы не сказали, что вы спортивная журналистка?
— И что бы это изменило?
— Я бы отнёсся к вам серьёзнее.
— А о чём, вы думали, я пишу?
— О чём обычно пишут женщины журналистки? О ногтях, платьях, шпильках…
— Ерунда. В научных изданиях тоже работает полно женщин.
— Держу пари, все они и вполовину не так красивы, как вы.