Дикарка для Хулигана
Шрифт:
— Тогда давай учиться вместе, Егор, потому что я не собираюсь опять тебя отпускать. Смирись.
Глава 14
Я готова идти до конца
— Что же мне с тобой делать, Ди? — сипит парень, глядя на меня сверху вниз.
Растягиваю губы в лёгкой улыбке и качаю головой.
— Я бы тебе сказала, но, боюсь, такой вариант тебе не понравится.
Он тихо смеётся, пожирая глазами моё лицо.
— А-уу! Больно!
— Значит, перестань ржать. — отбиваю со смехом, вытирая запёкшуюся кровь в уголке
— Ты права. Тут плакать стоит, а не смеяться. — продолжает подкалывать с задорным смехом.
— Егор, блин. — стукаю его кулаком по плечу, а он только громче ржёт. — Хватит уже! — отсекаю чуть злее, повысив голос на пару тонов. — Дай мне нормально раны обработать.
— Я тебе не мешаю.
— Харе угорать, а то я так и до утра не закончу. И вообще, — пробегаюсь хмурым взглядом по его лицу, — надо было дать Андрюхе сдачи. Он перегнул. Сильно.
— Порядок, Дикарка. И не так доставалось. Не парься. — отбивает, ни на секунду не переставая лыбиться.
Молча кивнув, продолжаю промывать царапины и смазывать синяки. На протяжении всего процесса он вообще не отводит от меня внимательного взгляда, а я чувствую себя слишком неуютно, потому что он сидит на краю кровати, а я стою на коленях между его раздвинутых ног в просвечивающейся рубашке и широких спортивных штанах без нижнего белья.
Обрабатывая рану над бровью, приподнимаюсь выше, обжигая его нестабильным дыханием свои губы. Еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться ими к его рту. Парень глухо выдыхает. Поднимая руки мне на плечи, прижимает ближе. Между нашими лицами остаётся всего пара сантиметров.
— Я не смогу тебя переубедить, Ди? — хрипит с тяжёлым отчаянием, всматриваясь в мои глаза.
Задевает до глубины души то, что он всё равно ищет способы меня оттолкнуть, пусть я и ясно дала понять, что не собираюсь отступать.
Подаваясь вперёд, задеваю его губы.
— Нет, Егор. Я же вижу, что и ты не можешь справиться с этой тягой. Ты сам подошёл ко мне в клубе. Когда я пришла к тебе, именно ты сделал шаг навстречу. И если бы ты не хотел, чтобы я была рядом, то не стал бы не только терпеть удары моего брата, но и говорить с ним.
— И почему ты так уверена, что я отстаивал тебя, а не просил его увезти тебя домой? — отбивает с грустной улыбкой.
Пробегаюсь глазами по его лицу. Провожу пальцами вокруг разбитой брови, давая ответ, но всё равно говорю:
— Потому что моих слов было недостаточно, чтобы убедить его. Что ты ему сказал?
Он вздыхает так, будто у него на груди лежит каменная глыба, а потом опускает веки и хмуро выталкивает:
— То, чего не стоило.
— Я так понимаю, что спрашивать бесполезно? — поднимаю вверх бровь, а он открывает глаза и проводит пальцами по моей щеке.
— Правильно понимаешь, Дикарка. — ничего не ответив, продолжаю заниматься его лечением. — Не верю, что ты так просто сдаёшься. — толкает с усмешкой.
Прижав ватный диск к брови, ухмыляюсь и отбиваю:
— Это не сдача, а тактическое отступление. Подожду лучшего момента и более подходящей ситуации.
— Как же меня от тебя прёт, Диана. — говорит сиплыми интонациями, замирая взглядом на моих глазах.
Убирая мою руку от своего лица, сжимает локти, вынуждая подняться. Когда оказываюсь на ногах, он подтягивает ближе, утыкаясь лицом в мой живот. Даже через ткань рубашки его дыхание обжигает до открытых ран. Придерживает ладонями за талию. Мурашки скачут по моему телу. Пружина внизу живота идёт на нагрев. Опускаю руки ему на голову, прочёсывая пальцами спутанные белые волосы. Перебирая их. Вызывая дрожь и в его стальном теле. Его кисти опускаются ниже, сдавливают задницу, а потом пробираются под край рубашки. Как только касается голой кожи, пробивает током по всем нервным окончаниям.
— Иди ко мне.
Только собираюсь возразить, что и так, как парень давит под коленями, отчего они подгибаются, а он сдвигается назад, чтобы я смогла упасть на колени между его ног. Медленно опускается на спину, подтягивая меня за собой, пока я не оказываюсь сверху на его теле. Грудь расплющивается. Дыхание срывается. Пальцы заходятся нервной дрожью. Сердечная мышца сбивается с ритма, начиная отбивать по рёбрам мой любимый рок.
— Егор… — шепчу на выдохе, ведя ладонями по его лицу, запоминая каждую чёрточку, родинку, белый шрам на нижней губе и более большой на правой стороне подбородка.
— Поцелуй меня, Дикарка. — режет хрипло, накаляя пружину.
Даже лёжа сверху на нём, чувствую себя так, будто это он уложил меня на лопатки, не давая возможности вырваться. И дело даже не в стальной хватке, которой он сжимает мою поясницу, а в гипнотической бирюзе его глаз.
Проклятая бирюза, в которой я тону и задыхаюсь, захлёбываюсь и не могу выгребсти.
А хочу ли? Если ты уже всё равно падаешь в пропасть, то нет никакого смысла махать руками и ногами. Надо просто расслабиться и отдаться свободному падению.
Касаюсь кончиками пальцев его чувственных губ, а он прихватывает их и втягивает в рот. Горячий мокрый язык обводит по кругу, проходится между, сводит с ума, срывает к чертям контроль.
Привычная влага между ног вызывает неловкость, но я не предпринимаю ни единой попытки ни вернуть себе пальцы, ни подняться с него, ни разорвать зрительную связь.
Возбуждает всё это чертовски сильно. Я напрочь забываю о том, как Гора говорил, что звереет, когда заводится, а сейчас он определённо заведён до предела. Член давит мне в живот до боли. Рваные выдохи, тяжёлые разрывные вдохи, хриплые стоны. Его. Мои. Наши общие. Смешанные.
Сдаваясь, опускаю голову, прижимаюсь губами к его верхней губе и собственным пальцам, которые он продолжает лизать и сосать.
Как же это пошло, грязно, дико, интимно, возбуждающе, будоражаще, кайфово, мозгодробяще, заводяще. Вставляет похлеще любого алкоголя и даже адреналина, который является не только неотъемлемой частью меня, но и хронической зависимостью.
Он выталкивает языком фаланги и обводит им свои губы, задевая и мои, всё так же прижатые к его рту.
— Кусай. — приказывает, вываливая язык.