Дикая энергия. Лана
Шрифт:
— Я боялся, что ты опоздаешь!
У меня даже на раздражение не остается сил.
Я страшно устала. Потянула плечо. Мышцы ноют, при резких движениях болит сустав. Но сильнее боли и усталости — обида. Да кто они такие? Как они смеют мне с таким презрением цедить — «место синтетиков внизу»?!
В наушниках начинается отсчет. Я с огромным трудом поднимаюсь. Расправляю плечи. В последний момент догадываюсь проверить застежку робы: она ушла вправо на добрый сантиметр. Едва успеваю вернуть ее на место.
Идет проверка: белый, красный,
Я синтетик… Ну и что?!
Выходит солнце. Экран отражается в низких облаках. Весь город сейчас на меня смотрит. Пусть они не видят меня — но ведь я часть экрана, большого, яркого, я дарю людям радость!
Ритм в наушниках не дает ни секунды передышки. Он не дарит силы — он выматывает. Я еще слушаю его, еще танцую… Сколько времени прошло: семь минут, десять? Что, всего три минуты?!
Кра-си-че-бел… Жел-кра-жел… Жел-кра-кра-жел…
«Энергетическое шоу — для вас, горожане!»
«Износившаяся одежда пригодна в качестве ветоши!»
«Шляпы с подогревом — на энергии ветра!»
Я синтетик. Я синтетик. Если я плохо сегодня отработаю, мне не дадут пакета. «Многие не доживают… Энергии не хватает на всех». Кто это сказал?!
Я сбиваюсь. Успеваю увидеть взгляд Николы, полный ужаса. Его страх передается мне, я пытаюсь выровняться — и сбиваюсь еще раз. И еще.
На большом экране крохотная точка вдруг выпадает из общей картинки. В самом центре. Мне очень хочется все бросить и повалиться на платформу без сил. Но я держусь. Последние минуты… «…для вас, горожане!»
Я падаю только тогда, когда солнце уходит и в наушниках становится тихо.
Оказывается, что меня оштрафовали всего лишь на один пакет. И не уволили совсем, а просто перевели на окраину, на место 1001/005. Я очень ценный работник, говорится в сообщении. Если на новом месте покажу себя с лучшей стороны, мой статус может быть восстановлен.
Ну вот, все кончилось хорошо. У меня есть запаска. А завтра я подготовлюсь, хорошо отработаю, и мне дадут энергопакет…
Я опять вспоминаю этих, с башни, которые умеют летать. Которые синтетиков и за людей не считают. Сами-то они кто? И кто придумал это гадкое слово — «синтетик»?!
Сажусь на койку. Кладу на колени барабан. Потихоньку начинаю настукивать ритм; барабан откликается. Это не сочувствие и ни в коем случае не жалость — это сдержанная, настороженная сила.
Теперь я думаю о Еве. О том, что с ней все-таки случилось. Она была синтетик, как и я. Игнат синтетик. Белобрысый Никола синтетик. Даже Длинный — синтетик тоже. Римус…
Эти, летающие, знакомы с Римусом. Если бы не страх опоздать на шоу, если бы не все, что потом случилось, я бы не забыла о такой важной вещи!
Барабан со мной согласен. Он выдает длинный рокочущий раскат — будто перед грозой.
У Римуса покупатели. Впервые вижу, чтобы у него что-то покупали. Полная дама, бритая под ноль, покупает игрушечную барабанную установку маленькому мальчику. Я давно уже не видела в городе детей, а в нашем районе их просто нет. Мальчик представляется мне чем-то вроде зверька. Я разглядываю его, но близко подойти не решаюсь.
Наконец они с матерью уходят и я могу поговорить с Римусом. Он внимательно выслушивает все, что я ему — сбивчиво, с обидой, с возмущением — рассказываю.
— Как ты мог меня туда отправить! Они же меня чуть в окно не выкинули!
— Они тебя не признали, — говорит Римус, и в его голосе звучит тревога. — Почему же… А мне казалось, что ты такая же дикая, как они.
— Что?!
Римус кивает.
— Они дикие. Так их зовут, так они сами себя называют. И ты — Дикая… я был уверен, что ты тоже.
— Я…
— Но они тебя не признали. Значит… я ошибся, прости.
Он на глазах делается старым-старым. Дряхлым. Едва живым.
— Не переживай так. — Мне становится неловко. Вот же — человек мне барабан подарил, а я ему неприятности устраиваю.
— Дикая энергия, — он меня не слушает, — единственное топливо для людей. Единственное настоящее топливо. Жучки эти, дилеры, ею не торгуют.
Я смущенно верчу в руках свой барабан. Изображение волка кувыркается.
— Несчастные синтетики живут на подачках, — тихо говорит Римус. — Они не в состоянии сами себя подзарядить. Но дикое сердце рождает дикую энергию. Я надеялся, твое тоже.
— Я синтетик, — говорю горько. — Счастье еще, что они, эти дикие, вовремя узнали твой барабан.
— Это не мой барабан, — говорит он рассеянно. — Ты синтетик… Как это грустно.
— Но почему?
Он тяжело качает головой:
— Не спрашивай… Если ты синтетик, лучше не морочь себе голову. Иди… скоро энергетический час…
Я поднимаюсь с тамтама, на котором сидела все это время, и бреду к выходу. Не оглядываясь. Не прощаясь. Берусь за ручку двери…
— Погоди!
Слово звучит, как удар барабана. Я оборачиваюсь.
— Послушай, — говорит Римус. — А может, это они ошиблись? Они, а не я? К ним так долго не поднимались новые дикие, что они забыли, как выглядят новички!
— Второй раз я к ним не пойду.
Римус трет ладони.
— Послушай… Есть только один способ проверить, ты дикая или синтетик. И не надо к ним идти, надо только… — У него странно блестят глаза.
Он ждет от меня этого вопроса, ну что же, я его задам.
— Какой способ?
Он рассказывает.
— Нет, — говорю я быстро. — Я знаю, как от этого подыхают. Видела. На себе пробовать не хочу.