Дикая энергия. Лана
Шрифт:
Никто не говорит ни слова.
— Погоди, — мрачно бормочет Алекс в полной темноте. — Новую лампу поставлю. А то Лешке не слышно.
И он в полной тишине меняет лампочку. На педали садится теперь уже Лифтер. Он светит экономно: только затем, чтобы глухонемой Лешка видел мои губы.
Я рассказываю, как погибли мои товарищи. Как попала на Завод, но не смогла остановить его Сердце. И как Хозяин рассказал мне правду: Завод питается энергией людей, чтобы аккумулировать ее и передавать в город, на СИНТ…
Все молчат.
— Что
Я объясняю. Они переглядываются.
— Знаешь, — говорит Мавр, — если бы это была не ты… я бы не поверил ни слову.
— Он тебя отпустил? — звонко спрашивает мальчик.
Я вздыхаю и рассказываю дальше. О первой попытке побега. И о том, как мне удалось убежать во второй раз: просто потому, что погонщик не выдал меня. Наверное, пожалел.
— Пожалел? — нехорошим голосом спрашивает Алекс.
— Не все они негодяи, — говорю я. — Они… очень зависят от энергии. Получают несколько доз за ночь, им требуется все больше…
— Я видел таких, — говорит Лифтер.
И снова становится тихо.
— Я искала вас, — говорю шепотом. — Я уже думала, вас всех скормили Заводу. Я зашла к Римусу, а у него…
Они переглядываются.
Алекс, переступая через сидящих, подходит ко мне. Светит в лицо фонариком. Заглядывает в глаза. Оттягивает веко. Я удивленно смотрю на него.
— Ты думаешь, я сумасшедшая?
— Нельзя отрицать. Твой бред логичен, но… как ты докажешь, что была в горах? Что была на Заводе? Что Лана — это ты? А ты — Лана?
Мне почему-то становится весело.
— Хочешь, я научу тебя танцевать Аркан?
— А ты можешь? — быстро спрашивает Мавр.
Этот подвал чем-то похож на «Сорванную крышу»: стойка барменов, ударная установка, круглые туши барабанов в центре. Только танцевать на них нельзя: упрешься головой в потолок, довольно низкий, недавно выкрашенный белой краской, но уже покрывшийся ржавыми потеками.
В подвал можно войти с улицы. Вывеска небольшая, но задиристая: «Бан-Кротство: У Крутого Крота». Здесь веселятся синтетики после энергочаса. Совершенно легальное, законопослушное заведение.
Есть и другой вход. Из канализационного люка. В него-то мы и вошли.
Хозяина зовут Бан. Прозвище, разумеется, Крутой Крот. Я поражаюсь, увидев его: он очень тощий, бледный и почти слепой. Щурится, то и дело снимает темные очки, чтобы протереть слезящиеся глаза.
— Что это с ним? — спрашиваю Алекса, когда Бан отходит проверить, заперта ли дверь.
— Он крот, — говорит Алекс еле слышно.
— Чего?
— Понимаешь… мы живем в подземелье потому только, что нам позволили кроты. Это их территория. Хотя сами они живут гораздо глубже.
— Кроты?!
— Ты — Лана, и ты не знаешь, кто такие кроты? — спрашивает Бан, незаметно оказавшийся рядом. У него странная походка — неуклюжая и немножко смешная, зато он передвигается с молниеносной быстротой.
— Я Лана, — говорю я, — потому
Алекс и Бан переглядываются.
— Потом, — решает Бан. — Значит… ты хочешь сегодня хорошенько потанцевать?
— Да, — говорю я. — Повеселимся как следует.
Внешняя дверь клуба по-прежнему закрыта. Бан впускает только тех, кто стучит особым стуком. Этот стук — коротенький ритмический фрагмент — Лешка-барабанщик перевел бы как «свой, безопасно, очень нужно». Приходят разные люди — такие разные, что мне вообще непонятно, как Бан решается всех впустить.
Приходят синтетики — всегда парами. Один приводит другого: парень девушку или девушка парня, или друг друга. Ведущий в такой паре старается казаться спокойным, уверенным. Другой — ведомый — сильно нервничает и не может этого скрыть.
Приходят дикие, замаскированные под синтетиков. Я сразу узнаю их — по повадкам, по взгляду.
Приходят и вовсе странные личности с бегающими глазками. Я бы на порог их не пускала — с первого же взгляда ясно, что это мультипакетники, одной дозой такого не прошибешь!
Другой поток посетителей поднимается из люка. Приходят все наши дикие, даже Перепелка с детьми. И являются несколько человек, внешне похожих на Бана — тощие, бледные, в непроницаемых темных очках, несмотря на полумрак.
Это и есть Кроты?
Подземный зал понемногу наполняется. В полумраке бармены позвякивают посудой, тихонько переговариваются с посетителями. Проскакивает молния — искусственная, бледная.
— Что тебе сегодня смешать? — спрашивает кто-то.
— Циклон.
— Алекс, — говорю я шепотом. — Мне кажется, что это все уже было. Это повторение… понимаешь…
— Дежа вю, — он кивает. — Обычное дело. Не обращай внима…
В этот момент внешняя дверь снова открывается, и в проеме появляются двое. Я присматриваюсь…
Один — мой полицейский. Я с трудом узнаю его, потому что он одет, как обыкновенный синтетик. Он обводит глазами зал; я хочу сказать о нем Алексу, но в этот момент спутник полицейского поворачивается ко мне лицом…
Это Римус!
Я бегу через весь зал, люди удивленно на меня косятся. Не обращая ни на кого внимания, я кидаюсь на шею Римусу. А он обнимает меня.
Он ужасно рад. Но, кажется, совсем не удивлен.
До полуночи остается совсем немного времени. В клетке с барабанами сидит Лешка, потихоньку пробует ударную установку. Бармены работают вовсю — в бокалах вертятся, пенятся, искрятся пузырьками дикие коктейли. Я сижу на полу у стенки — рядом с Римусом и его спутником, Максимом.
Я быстро, шепотом пересказываю им все, что уже слышали дикие. Римус чуть улыбается. Максим слушает, плотно сжав губы.
— Значит, это была ты, — говорит Римус мечтательно. — Знаешь, я ведь никогда не смотрю шоу. А в тот день меня будто что-то толкнуло. И я посмотрел.