Дикая груша – лакомство Ведьмы. Сборник рассказов

От автора

Уважаемые читатели! Друзья! В моих рассказах я попытался уйти от общепринятых норм, мне хотелось передать такое состояние души, которое заставляет грустить, и не только грустить, а даже как бы чувствовать внутреннюю вибрацию, вплоть до досады! Не знаю, может, конечно, где-то и жестко, но хотелось вскрыть, чтобы душа задрожала немного, ведь именно такое состояние души не даёт ей черстветь, не даёт стать равнодушным! Я раньше думал, почему старинные русские народные песни иногда бывают такие печальные? А ведь всё для того же, чтобы душа не черствела, чтобы поплакала, само очистилась!

В моих рассказах я попытался раскрыть то, что всегда жило в народе как что-то отдельное, суеверное, разговоры и рассказы бабушек

Теперь, что касается самих рассказов.

В рассказе о ведьме Сумчихе мне хотелось создать такой образ ведьмы, который совсем бы не был похож ни на один созданный ранее, поэтому моя ведьма Сумчиха не только жёсткая колдунья, но она ещё и может почитать стихи, блеснуть эрудицией, пофилософствовать, да и просто она понимает жизнь без лишних красок.

На рассказ «Гребень со старого кладбища» меня подтолкнула поездка в предгорье Кубани, в дальний хутор Синюха. Мы шли, и вдруг между двух горных гряд я увидел заброшенное кладбище, маленькое, очень старое, на нём виднелся всего один лишь крест, наклоненный, необычный, даже больше похожий на ирландские кресты, остальное всё было заросшее кустами и высокой травой. Всё выглядело очень грустно, даже печально. Но сама энергетика тех мест показалась мне необычной, особенной. Вот так родилась окрома, то есть особое место. А всё вместе послужило для рассказа «Гребень со старого кладбища»

Рассказ «Жизнь Пантелеймона» – особая история, это своеобразный образ человека, настолько необычного, что вызывает букет эмоций, от отвращения до жалости. У этого героя реальные прототипы, из двух я создал один.

В этот рассказ я вложил столько жизненной тени, чтобы человек из сумерек посмотрел на яркий свет и задумался, кто счастлив в этом мире. По задумке образ Пантелеймона должен долго не покидать вас.

Рассказ «Свидание с опозданием на 21 год». В его основу легли разговоры женщин, услышанные мною в жизни. Частые сожаления о прошедшем, сожаления о непонятых чувствах – вот я и решил написать такой грустный рассказ. Кому-то он напомнит первую любовь, другим ещё что-то, но вызвать рассказ должен не жалость о прошедшем, а, наоборот, желание собраться и жить, но жить по-другому, более ярко, для души.

В рассказе «Три вероятности» хотелось показать варианты судеб. У меня ещё в молодости погиб друг, настоящий друг, вместе служили. Вот я и подумал: а что если бы он не поехал в другой город поработать? Может судьба сложилась бы по-иному?

Некоторые рассказы короткие, но это намеренно, они должны как ковшик холодной воды, так сказать, освежить душу, но не охладить. Дальше я хочу продолжить два рассказа – про ведьму Сумчиху и «Гребень со старого кладбища», будет и отдельная книга «Семь кругов над Русью».

Как получилось – судить вам!

Пролог

Июль 1917 года. К хуторскому кладбищу по грунтовой, пыльной дороге, приближалась тёмно-коричневая повозка, вся украшенная диковинной резьбой, по её углам почти на два локтя возвышались изящные резные головы пантер. Повозка была накрыта бархатным покрывалом красного цвета, обрамлённое чёрной бахромой. По кромке покрывала были вышиты чёрные витые зигзаги в виде согнутых змей, сверху стоял красный гроб, с такими же чёрными витыми зигзагами по бортику. День выдался безветренным, было необычайно тихо, за повозкой тянулся пыльный шлейф.

Извозчика на повозке не было, кони шли сами, будто знали эту печальную дорогу последнего пути человека. Чуть позади, по обочине, шли четверо мужчин в тёмных длиннополых одеждах, в странных чёрных шапках, похожих на скифские.

В руках они держали шесты метра по два длиной. Процессия остановилась у ограды кладбища, сама ограда была сделана из обреза кругляка, корой на внешнюю сторону и выглядела мрачно. Один из сопровождающих долго ходил, что-то искал, потом подал знак, махнув шапкой. Повозка подъехала к указанному месту. Четверо мужчин, сопровождающих повозку, стали рыть могилу. Копали быстро, будто перед ними был рыхлый песок, а не твёрдая земля. Вскоре был виден лишь один свежий выкид земли, сами же копающие скрылись вглубь. Тёмная одежда делала их похожими на огромных кротов, да и копали они с таким же усердием. Закончив копать, они стали по углам ямы, и стали ждать нужное время. Лица их были как каменные, не выражали никаких эмоций.

Пока они ждали, к кладбищу слетелась огромная стая ворон. Птицы мрачно, не издавая звуков, кружили вверху над кладбищем, шум тысяч крыльев опускался вниз, словно там, в вышине крутилась большая мельница. Этот звук с еле слышным подсвистом заполнял всё вокруг.

Едва солнце коснулось вершин деревьев, могильщики достали из клетки, стоявшей на повозке, четырёх ворон, надрезав им грудину, вынули ещё бьющиеся сердца птиц, и, завернув их в чёрную шерсть, положили по углам гроба. Истошный крик умирающих птиц взбудоражил всех кружащих вверху ворон, поднялся страшный гвалт, все крики огромной стаи слились в один мерзкий по звучанию звук. Арк… …а… ар… Вороны, встревоженные, всё кружили и кружили, пока не образовали что-то похожее на большущую чёрную спираль, и вдруг откуда-то сверху луч синеватого света, пройдя сквозь эту спираль из птиц, осветил гроб. Могильщики быстро опустили гроб в яму. Птиц, у которых вырвали сердце, обезглавили и бросили в левый угол могилы. После этого гроб поставили в нишу, проделанную в западной стенке ямы, и закрыли шкурой белого козла. Саму же яму, и дно, и стенки устелили коврами, поставили дорогую посуду и другие вещи всё, что могло понадобиться умершей колдунье в загробном мире.

Могилу забросали землёй, сверху постелили красное покрывало, снятое с повозки. Наступил особый час вечера, в народе его часто по ошибке называют «часом волка». По углам могилы были воткнуты длинные шесты, затем могильщики взяли ещё четырёх ворон из клетки и нанизали их на эти шесты, но так, чтобы они ещё долго мучались и дёргались в дикой пляски смерти. Затем они разложили на покрывале символ в виде ромба из кусочков мяса сыча и вороны, и уже почти в полной темноте пошли по кладбищу, кидая на каждую могилу по пёрышку сыча и вороны. Вскоре вокруг новой могилы собрались призраки, они плотным кольцом обступили свежий холмик. Да! Они поняли, кого сегодня погребли в этой могиле, теперь и у них будет проводник в мир живых люде.

Начало

Там, где небольшая речка Серебрянка впадает в озерцо Жива, перед прозванным в народе Тёмным лесом, приютился красивый хутор Серебряная Живица, хутор глухой, стоящий далеко от других поселений.

Люди в основном здесь занимались своим хозяйством и без необходимости в город не ездили, да и дорога такая, что лишний раз и не захочешь ехать. Новости приходили сюда с большим опозданием – действительно, что окраина. Но вот что интересно: почему-то никто отсюда никогда не уезжал в другие места. В Живицу даже, наоборот, многих притягивало. Видно не напрасно говорили старики, что раньше, в стародавние времена, это место называли Живот. Что-то как будто всегда оберегало его, и всё лихое обходило стороной. А вообще место уютное, правда, улочки в нём были почему-то кривые, но зато просторные и утопали в зелени. Особенно было много сирени, весной её аромат разносился по улочкам, заполняя всё вокруг таким необыкновенно приятным запахом. Если кто-то с чужой стороны попадал сюда, то сразу подмечал, что тут и впрямь всё дышало стариной, было каким-то тёплым, заповедным. А ещё в Живице хуторские каждый вечер, по старому обычаю, все выходили из своих дворов, пройтись по улочкам, да не просто пройтись, а, как раньше, во всём самом нарядном, чинно поздороваться с поклоном в пояс.