Дикая груша – лакомство Ведьмы. Сборник рассказов
Шрифт:
Было слышно, как она запирает двери, затем в хате погас свет.
Влад лапой опрокинул миску, и вяло направился к околице, следом пошла и Сумчиха.
К утру они вернулись в Чёрную грушу. Влад открыл глаза и молча лежал на колдовском столе, говорить не хотелось, он прокручивал заново проведённую ночь. Разговор начала ведьма:
– Что молчишь, я что, не удивила тебя? – спросила Сумчиха, улыбаясь.
– Удивила, конечно, Дарья Ильинична, вот никак не могу
– Это когда она тебя на груди держала или когда мордочкой в миску тыкала? – и она громко засмеялась, да так озорно, как будто в детстве, когда в догонялки-латки играла. Потом сказала уже серьёзно:
– Послушай, Човырёв, привыкай ко всему, ты теперь не просто мужичок, ты к знаниям приставлен, а это ох как серьёзно, многое по-другому осмыслить надо, а такое, как было этой ночью, больше для души. Иначе очень тяжко в нашем деле, можно и не сдюжить, так что это на вроде шалости расценивай.
– Но ведь для шалости и другую выбрать можно было, – сказал он.
– Э нет, Владушка, тогда всё по-другому было бы, тогда ты не так смутился бы, а коль так, какое же веселье от такой шалости. А что, кот за пазуху заглянуть успел? – и она вновь разразилась озорным смехом.
– Да ну Вас, Дарья Ильинична, мне и не смешно, – безразлично сказал Влад.
При этих его словах Сумчихи ещё сильней залилась смехом и сказала:
– Ладно, хватит обижаться, следующее дело будет серьёзным, это я тебя, как говорится, малым учила, чтобы большое потом осилил. Придёт время, ты и лечить будешь, когда понимать начнёшь, что болезни людей начинаются там, вверху на уровне.
– А если не обратятся люди ко мне? – недоверчиво спросил он.
– Обратятся, обязательно обратятся и даже очень скоро это будет, ты вообще для них станешь и плохим, и хорошим, и вообще частью их жизни, для себя ничего не останется, и ты обижаться будешь, когда они неблагодарны будут, всё будет.
– Дарья Ильинична, а что ты всё на кладбище возвращаешься, оставалась бы тут у себя, – вдруг предложил Влад.
– Да нет, во всём свой порядок должен быть, хотя знаешь, если мой гроб у Чёрной груши перезахоронить, то я всегда рядом буду до определённого момента, но тогда другие трудности возникают, тебе лучше не вникать, а вообще, пусть будет, как положено. Ладно, спи, отдыхай, поди, настрадался сегодня! – и она, подмигнув, вновь рассмеялась, да так озорно, прям как девчонка.
Колдунья ушла. Но Владу опять не спалось, его не покидал запах мёда молока и сена, который исходил от Миланьи, когда она держала его на руках, но больше
Влад попытался уловить скрытый смысл в действии ведьмы и, перебрав всё в голове, пришёл к выводу, что это было для Сумчихи просто весёлой потехой, ведь говорила же она, что бывает у неё такое веселье. Поразмыслив ещё немного, он успокоился, и вдруг сам разразился громким смехом.
– Мордой в собачью миску… рукой Миланьи… ха-ха, вот Дарья Ильинична, вот шкода! – сквозь смех говорил Влад.
Влад теперь и сам стал с нетерпением ожидать ночи, потихоньку он перестраивал себя на активную ночную жизнь, и даже торопил приход ночи, его жгло нетерпение. Колдовство полностью захватило его. Ещё долго было до темноты, а он уже ходил из угла в угол, хрустя пальцами, поглядывая в окошко, будто от этого зависело, во сколько придёт ведьма.
Она появилась как всегда неожиданно.
– Ждёшь кого? – сзади возле зеркала стояла Сумчиха.
– Вас жду, Дарья Ильинична, вот думаю, сегодня, что мы делать будем, куда пойдём или как? – полюбопытствовал он.
– Погодь, присядь, поговорим немного для начала. Тебя всё чаще уже называют Човырём, это хорошо, ты, значит, среди людей место своё взял. Это многого стоит, потом поймёшь. Знаешь, ведь в жизни всё так несовершенно, много такого, что никакими законами или другими вещами не выправишь. Вот, к примеру, взять тебя, тебе же нравится Миланья, её красивое лицо, осанка, ведь так? Так! В душе ты желаешь её, но ведь она не твоя. Дальше возьмём, у одного человека, допустим, есть конь породистый, красавец. Он гордо выезжает на нём, вызывая зависть, многие готовы убить его за коня, хотя притворно улыбаются ему в лицо. Эти желания и неправда потихоньку сворачивают душу как бы в свёрток, а потом остаётся просто пустышка, страшная, в любой момент готовая выкинуть всю мерзость, что накопилась в нём за годы притворства. Хорошо, если человек сильный, тогда устоит, только закалится и станет мудрым. Вот скажи мне, только правду скажи, если бы Миланья на ночь позвала, пошёл бы? Говори, не стесняйся, – сказала она всё это с расстановкой, сверля его глазами.
Конец ознакомительного фрагмента.