Дикая груша – лакомство Ведьмы. Сборник рассказов
Шрифт:
– Ты слушай, потом всё поймёшь. Сумчиха в Миланью, говорю, превратилась и меня увела на луг за хутор, там всю ночь целовались, не было воли этому противиться, слабым на волю оказался, видать, – объяснял Влад.
– А почему именно тебя, что в тебе такого? – ехидно сказал Тимоха.
Не обращая внимания, Влад продолжал:
– А самое главное, не было Миланьи, никого не было, это всё в моей голове было – Сумчиха всё мне в голову вложила, вот так, – продолжал Влад.
– Чёта я не пойму, то пришла голая и повела на луг, то не было никого, ты говори толком! –
– Ладно, постараюсь объяснить, если смогу. Она ведь не просто ведьма, как многие себе представляют, она многое, очень многое может делать. Я как-то зашёл с пустыря и заглянул в неприкрытую ставню, если рассказать, то трудно поверить. Это теперь меня трудно уже так удивить, а тогда я испугался до обморока, на моих глазах она из старой бабки в молодую красавицу обернулась, единственное, что её отличало от настоящей Миланьи, это глаза. У Миланьи настоящей глаза тёплые, скромные, а у этой наглые, бесстыжие. А ещё, сосед, она сама может спать, а дух её в кошку или собаку перейти. И главное, она с тем миром умерших общается, и ещё с такой силой, что страшно даже думать, так что я всего и сам не знаю. Что не веришь, поди? А давай тебя спрячу в чулане, сам увидишь.
Тимоха испуганно возразил:
– Да ты что, я даже близко к Чёрной груше подходить боюсь, в хату тем более не пойду, у меня и сердце от страха остановится, – испуганно возразил Тимоха.
– Тогда как же мне доказать, что всё – правда? Как? А хочешь, сосед, я кровь остановлю из раны, или боль уйму? Теперь ведь я тоже кое-что могу! – уже нетрезво говорил Влад.
– Да нет, не надо, я верю, тебе надо уходить, жинка скоро придёт, не хотелось бы, чтобы она тебя здесь видела, – сказал Тимоха.
– Ладно, пойду я, мне и самому пора, скоро гостья придёт, – сказал Влад.
– К тебе гости ходят? – удивлённо спросил Тимоха.
– Да, приходят, по праздникам большим, – в ответ съязвил Влад.
Тимоха вдогонку крикнул:
– Ты огородами выйди, чтобы не видели, а то пересуды пойдут, а мне они не нужны!
Влад вышел огородами на околицу, хмельное брало своё, в голове крутилась навязчивая мысль, а может сейчас рвануть к настоящей Миланье? Да её хутора вёрст десять, нет, не успею назад вовремя, а если плюнуть на всё, и… Но эта мысль так напугала его, что он, не мешкая, заторопился к Чёрной груше.
Зайдя в хату, успокоился, и даже проходя мимо зеркала, показал ему язык, затем попрыгал на Сумчихиной перине, прошёл к этажерке и стал рассматривать лежащие на ней вещицы, но, не поняв их назначения, продолжил полный осмотр хаты, чего раньше он себе не позволял. Что только ему не попадалось на глаза: непонятные фигурки животных, шкуры волчьи и много чего ещё. «Странно, – подумал Влад, – хата сама маленькая, а сколько всего в ней находится». Но тут вспомнились слова ведьмы – хата и всё в ней необычное, потаённое.
Так за осмотром и не заметил, как наступила полночь. Сумчиха появилась чуть позже обычного, прошла за стол и, посмотрев на Влада, стала отчитывать:
– Ты зачем пил? Что, забыл, нам ведь совсем нельзя
– Да, знаю, вернее понимаю, что будет – согласился Влад.
– Ладно, прощаю, небось, бегал к соседу, душу изливал, так спросил бы у меня. Что тревожит тебя, ну спрашивай, что волнует тебя? – сказала ведьма.
– Да я у соседа про семью спрашивал, да и так просто поговорили, про то, про сё.
Ведьма подошла и, взяв его рукой за подбородок, пристально посмотрела в глаза.
– Никогда не смей мне врать, Човырь! – грозно сказала она – Никогда! Понял? Скрыть не скроешь, а вот разозлить сможешь! Спрашивай, всё спрашивай, если есть непонимание!
– Дарья Ильинична, скажи, а зачем ты Захария, ну… в общем, сердце его остановила? – как можно мягче спросил он.
– Зачем? Он однобокий был, твой Захарий, правила нарушил, всем добреньким хотел быть, всё думал, что люди сами исправятся, всех прощал. А так не должно быть, не должно! Вот скажи мне, если у тебя скот украдут, а? Или ещё что хуже случится. Я лучше любого закона, меня боятся посильней властей, тогда, помнишь, у Матвеевой мужа убили? Что сказал твой Захарий вдове? Ты, говорит, прости убийц! А как же дети Матвеевой, кто их на крыло ставить будет, кто вдове поможет? Вот так-то! А пришла ко мне вдова, я обряд сделала и в течение полгода все трое утопли! Так кто из нас прав, я или Захарий, что молчишь? Кому какая правда нужна? – ответила ведьма.
– Но у тех троих, может, тоже дети? – возразил Влад.
– Нет, Владушка, каторжники они бывшие, всю жизнь разбоем жили. Ты рассуждаешь, как не ведающий человек, оттого такие вопросы задаёшь, ты спроси ещё, почему у коров молоко сдаивала? Да чтобы хозяйки вовремя худобу доили! Зачем крынки с запасами опрокидывала? А чтобы погреба с едой от мышей дымом окуривали да соломой укрывали бы, вот и поучала нерадивых! Так что это только для всех, кажется, что всё просто, что плохая я, а я для особого порядка в этом мире, а порядок не может быть однобоким как у твоего Захария. А скольких людей я вылечила, что же ты этого не вспоминаешь? Ты ещё вспомни, что я ещё Савелия калекой сделала, так пусть за чужими бабами не волочится! – отвечала горячо Сумчиха.
– Да ты такая, как же он мог устоять? – не согласился Влад.
– А воля где? Где заповеди предков? Забыли, что в Ведах записано? Я когда в Миланью входила, что не видела, как ты пялишься? Что не так? И сегодня ты даже хотел к ней сбегануть, мне твои мысли известны и вообще, все, что ты думаешь, для меня ведомо, всё как на ладони написано. А что иногда шалю, так это издержки, так сказать, потом сам поймёшь. Что ещё хочешь спросить, спрашивай! – пояснила она.
– Да нет, теперь, вроде, всё понятно, только вот с Савелием можно было и помягче, всё же из-за красоты пострадал, – сказал Влад.