Дикая лошадь под печкой
Шрифт:
Тысяча приветов.
Твоя Катенька».
В следующий раз Катенька раскрыла дневник, чувствуя себя совершенно несчастной:
«Милая, милая Юля!
Крестьянин хочет продать жеребёночка, он сегодня сказал мне про это. Он подержит его у себя, пока тот ещё будет сосать молоко у матери, а потом продаст.
Я спросила, дорого ли он просит за жеребёночка. Крестьянин засмеялся. Он сказал, что уже договорился продать его пекарю. У пекаря много денег.
Я эту девчонку знаю. Толстая, глупая, а главное, ябеда. И вот у неё теперь будет лошадь.
Лошадь, которая должна быть моей.
Ну скажи, разве это справедливо, когда у одних есть всё, что угодно, а другие могут об этом только мечтать?
Я советовалась с мальчиками. Они говорят: тут ничего не поделаешь. Столько денег, сколько просит за жеребёнка крестьянин, нам не набрать. И почему это жеребёнок, который даже ещё не родился, так дорого стоит?
Бродяга, правда, сказал, что можно раздобыть волшебный прутик и поискать золото. Но где этот волшебный прутик раздобывают, он сам не имеет понятия.
Ах, Юля, в каком я отчаянье! Побить, что ли, эту толстую ябеду, чтоб не забирала моего жеребёночка?
Прости за кляксу, это слеза капнула.
Твоя Катенька, которой так грустно».
На другой день Якоб Борг, вернувшись из школы, передал Катеньке конверт.
— Тебе, Катенька, письмо.
— Мне? Письмо?
— Да. Во всяком случае, имя на конверте твоё.
Катенька удивилась. Она не представляла, кто ей мог написать.
Открыла конверт, достала листок розовой почтовой бумаги, украшенный голубыми фиалками.
«Дорогая Катенька!» — написано было сверху крупными буквами.
В самом деле, письмо было ей.
Еле дыша, она стала читать:
«Дорогая Катенька!
Ты, конечно, удивишься, что я пишу тебе. Но ты мне написала уже столько писем — пора мне, наконец, ответить.
Я тоже очень хочу иметь лошадь. Вот здорово бы нам вдвоём поскакать наперегонки! Прекрасно понимаю тебя, Катенька. Ужасно, конечно, когда маленький жеребёнок достаётся какой-то ябеде, а ты только смотришь на него через забор. И всё лишь потому, что у её родителей много этих дурацких денег. Несправедливо, что говорить.
Но знаешь, я верю, что когда-нибудь и у нас с тобой будет свой жеребёнок. Если всё время о чём-нибудь сильно думать, это должно получиться.
Передай Лизе привет от меня. И напиши сразу, когда у неё будет жеребёнок.
То, что ты пишешь про мальчишек, вообще-то правда. Они грязнули и воображалы. Думают, будто они такие уж сильные. И всё бы им драться, как маленьким бычкам.
Девочкам, конечно, гораздо трудней. Попробовали бы мальчишки расчёсывать, как мы, каждый день волосы.
Мне тоже иногда хочется быть мальчишкой.
Но бывают и довольно милые мальчики. Я знакома с одним, он похож на твоего Принца Понарошку. Тоже очень способный и разговаривать с ним интересно.
Буду с нетерпением ждать от тебя письма.
Твоя подруга
Р. S. А эту ябеду можно, конечно, разок стукнуть, да что толку? Жеребёнок всё равно достанется ей. Но, конечно, я тебя понимаю.
Юля».
Катенька перечитала письмо раз, другой, третий. Она ничего не могла понять. Как это получилось, что Юля ей написала? Ведь никакой Юли на самом деле не было, она её сама для себя придумала. Как могла придуманная девочка написать взаправдашнее письмо?
Непонятно, и всё.
Якоб Борг увидел, что она задумалась.
— Ну, от кого же письмо? — спросил он.
— Не знаю.
— Письмо от неизвестного? Вот интересно!
— Да нет. То есть, я хочу сказать, да, — запуталась Катенька. — То-то и непонятно. Я вообще-то знаю, от кого письмо… но, понимаешь, не знаю, кто его написал.
— Постой, постой, — теперь запутался Якоб. — Что всё-таки ты знаешь и чего не знаешь?
— Я знаю, что это письмо от девочки, которую зовут Юля. Но я не знаю никакой Юли, которая могла бы мне его написать.
— Ах, вот оно что! — сказал Якоб. — Теперь понятно. Тебе написала какая-то Юля, а ты никакой Юли не знаешь?
— Нет, ты опять ничего не понял. Юлю-то я как раз знаю. Я уже ей написала несколько раз. Но я не понимаю, как она могла написать мне письмо.
— Чего тут непонятного? Если ты человеку написала, ничего странного, что он тебе отвечает. Юля поступила бы просто невежливо, если бы не написала тебе.
Катенька покачала головой:
— Нет, я не могу тебе всего объяснить. Дело гораздо сложней.
Она села за стол, достала свой красный дневник, открыла его ключиком и начала писать вот что:
«Дорогая Юля!
Я очень обрадовалась твоему письму.
Но как это могло быть, что ты мне написала? Я же тебя просто придумала. Пожалуйста, отвечай поскорей.
Твоя лучшая подруга Катенька.
Р. S. Мне очень понравилась твоя почтовая бумага».
Она как следует закрыла дневник ключиком и положила его себе под подушку. Ей хотелось быть уверенной, что никто из мальчишек его не прочтёт. Ведь, может быть, это кто-то из них решил сыграть с ней глупую шутку. Прочёл её дневник и написал ей письмо от имени Юли. Это было бы ужасно.
Катенька стерегла свой дневник всю ночь. И всё-таки на другой день ей снова пришло письмо. Она надорвала конверт. Там опять был розовый листок с голубыми фиалками.
Ужасно волнуясь, она стала читать Юлино письмо:
«Дорогая Катенька!
Конечно, я знаю, что ты меня выдумала. Я действительно твоя Юля-Из-Дневника. И в то же время я твоя лучшая подруга. Раз ты меня выдумала и пишешь мне каждый день, я подумала, что должна тебе тоже написать. Ведь скучно, когда всё время пишет только один, а другой ни разу не отвечает. Кто пишет письма, должен их и получать. Так, во всяком случае, я считаю.