Дикая охота
Шрифт:
— Ты такая красивая и добрая, — ответила Анкаля, — что Тнихе обязательно выберет тебя.
— Хочется верить. Ну да ладно. К нам приходят паломники. Мужчины. Женщины — очень редко, почти никогда. Мы выслушиваем их просьбы и помогаем, используя полученные здесь знания и умения. За это они щедро одаривают Святилище. Паломникам незначительным, у которых мелкие просьбы, помогают послушницы. Некоторым — жрицы. А если просьба сложна, если требуется особая сила — Высшие жрицы. В исключительных случаях до паломника нисходит само воплощение Тнихе. Еще Мы дарим лаской стражников. Все они — рабы, жизнь у них нелегкая, и мы стараемся скрасить ее, ибо Тнихе любит ласки, радость, наслаждение,
— А что буду делать здесь я? — испуганно спросила Анкаля. — Я не хочу дарить лаской незнакомых мужчин.
Симонея усмехнулась и погладила девушку по голове, затем, юркнув в ее постель, обняла и крепко прижала к себе:
— Я не дам тебя в обиду, не бойся.
Тонкие, чуть подрагивающие пальцы Симонеи пробежались по шее девушки, замерли на упругой груди, скользнули к животу, лобку, бедрам. Анкаля застыла от изумления. Ее никто никогда не ласкал, и ощущения, обрушившиеся на нее, ошеломили девушку. Жрица коснулась горячими губами ее щеки, быстро лизнула щею, затем, откинув одеяло, приникла жадным ртом к напрягшемуся соску. Анкаля вскрикнула и попыталась отодвинуться, но Симонея крепко держала ее в своих объятиях. Жрица исступленно целовала живот девушки, затем наклонилась ниже и быстро-быстро заработала языком. Анкале показалось, что она стала невесомой, свет померк, и ее захлестнула волна такого острого наслаждения, что она закричала и вонзила ногти в пышную шевелюру Симонеи.
— Я для тебя все сделаю, — бормотала жрица. — Только одари меня своей любовью, отдай мне нежность и ласку…
Анкаля слабо сопротивлялась. Неожиданно раздался резкий стук в дверь, и чей-то звонкий голос прокричал:
— Высшая жрица! Высшая жрица! Ты здесь?
— Здесь, — отозвалась Симонея, не скрывая злости и раздражения. — Кому я могла понадобиться?
— Паломники!
— Что?! Какие паломники в это время года? — изумилась жрица.
— Не знаю. Меня прислали сказать, что двое мужчин просят открыть ворота для паломников.
— Сейчас приду. Я вернусь, любовь моя, — добавила Симонея шепотом и поспешно покинула комнату.
Возле главных ворот стояли послушницы, которые, отталкивая друг друга, норовили заглянуть в маленькое смотровое окошко. Однако стоило появиться Симонее, как они тут же расступились. Жрица взглянула в окно. За воротами стояли двое мужчин. Оба были молоды, привлекательны и, по всей вероятности, сильны.
— Кто вы? — строго спросила жрица.
— Я паломник, — ответил один из мужчин, пристально взглянув на Симонею, и жрицу поразил необычайный цвет его глаз — светло-карий, почти рыжий. — Я проделал долгий путь, чтобы предстать перед светлыми очами благословенной Тнихе. У меня есть к ней просьба. С собой я принес дары, которые, надеюсь, светозарная богиня не побрезгует принять.
— А ты? — перевела взгляд жрица на второго мужчину, широкоплечего гиганта с ослепительно синими глазами.
— Это мой телохранитель, — ответил за него спутник. — Я никогда не отправляюсь из дома без него.
Жрица распахнула ворота, но когда синеглазый попытался шагнуть вслед за хозяином, остановила его:
— Твоему господину тут ничего не угрожает. Он пойдет один. А ты ступай к соседним воротам и скажи стражникам, что тебя послала Высшая жрица Симонея, Там тебя примут.
Гигант сжал зубы так, что желваки забегали по его скулам, однако возражать не стал, а, обменявшись быстрыми взглядами с господином, покорно направился к другому входу.
— Как зовут тебя, почтенный господин? —
— Я из Вендии. Зовут меня Джерим. Вот, возьми, — и он протянул Симонее туго набитый мешочек.
В мешочке лежали самые обычные осколки горных пород не стоившие ровным счетом ничего. Но великое умение чародея наводить убедительные и прочные иллюзии превратило их в драгоценные камни чистейшей воды. Жрица однако, не приняла дар.
— Сначала умойся и отдохни с дороги. Потом изложишь свою просьбу. Подношение отдашь той жрице, которая придет оказать тебе помощь.
Джерима провели в одну из комнат для паломников, где он принял ванну, съел несколько ароматных фруктов и немного отдохнул. Когда ему начало казаться, что ожидание слишком затянулось, дверь его комнаты неслышно отворилась и на пороге возникла невысокая изящная женщина с огненно-рыжими волосами, одетая в прямое платье из грубой ткани.
— Высшая жрица ждет тебя, паломник, — сообщила она и повела его за собой.
По дороге Джерим пытался выяснить, нет ли среди послушниц Святилища северянки с маленькой чайкой на щеке, но его провожатая лишь пожимала плечами, словно не понимала ни слова из того, что он говорил. Оставив тщетные попытки, маг решил лучше повнимательнее смотреть и слушать. Его привели в зал, где в креслах с высокими спинками сидели шесть женщин, наряды которых напоминали скорее легкую утреннюю дымку, нежели одеяния из ткани. Кресла стояли полукругом, по три с каждой стороны. Между ними, в середине, возвышался трон. Он пустовал, но чародей мгновенно догадался, что трон предназначен для живого воплощения Тнихе. Видимо, она выходила только к особым паломникам.
Джериму захотелось посмотреть на эту женщину, и он быстро придумал для себя захватывающую историю. То и дело закатывая глаза и глубоко вздыхая, он поведал красавицам, что прибыл из далекой Вендии, что принадлежит к стариннейшему роду, лучшие представители которого прославились подвигами и добродетелями. Он жил беспечно и счастливо до недавних пор, пока с ним не приключилась беда. Не утратив мужской силы, он потерял вкус к плотским утехам. Ничьи ласки не радовали его, ничья красота не вызывала восторга, и, даже исполнив свой супружеский долг, он не испытывал никакого наслаждения.
И он добился своего. Жрицы, пошептавшись, сообщили паломнику свое решение:
— Дело твое трудное. Никто из нас, скорее всего, не справится с ним. Ликуй, смертный! До тебя снизойдет сама Тнихе.
Джерим ожидал, что воплощение богиня появится в зале и займет трон, однако этого не произошло. Одна из жриц громко хлопнула в ладоши, и в дверях возникла та же рыжекудрая красотка. Она жестом поманила чародея и довела его за собой, по-прежнему не произнося ни слова. Послушница привела паломника в роскошнейшие покои, в середине которых стояла кровать, где запросто могли поместиться десять человек. В углу красовался изящный резной столик, уставленный всевозможными сосудами из полудрагоценных камней. У противоположной стены уютно расположились два глубоких мягких кресла. Джерим уселся в одно из них и принялся ждать.
Ждать пришлось недолго. Дверь отворилась, и в покои легкой походкой вошла высокая стройная женщина, укутанная в тончайшие шелка. Голову и лицо ее закрывала маска, сплетенная из золотых и серебряных нитей. Маска могла обмануть кого угодно, но не мага. Едва взглянув на вошедшую, Джерим содрогнулся. Богине, то есть той, чье тело выбрала она для своего воплощения, было по меньшей мере лет восемьдесят. Лицо ее, некогда прекрасное, покрыли морщины, зубов во рту почти не осталось, а то, что когда-то было волосами, торчало на полулысом черепе жуткими сивыми клочками.