Дикая связь
Шрифт:
У этого человека есть задница, и я хочу впиться в нее зубами.
Господи, мать твою.
Я закрываю глаза ладонями и бормочу: — Чертовски ненавижу сегодняшний день. Я лучше выброшусь из окна, чем буду иметь дело с… чем-либо из этого.
Атлас усмехается и убирает мои руки от глаз, усмешка превращается в горловой смех, когда я плотно зажмуриваю глаза. — Я уже надел свои спортивные шорты, сладкая. Не думал, что моя задница будет тем, что отправит тебя за грань.
Я хмыкаю и моргаю, глядя на него, дважды проверяя, действительно ли на нем шорты. Они такие чертовски короткие, что почти непристойные,
Гейб высовывает голову из-за стены, чтобы посмотреть на нас обоих, на нем джинсы и рубашка в руках. — Серьезно, Связная, что случилось?
Я качаю головой. — Я не буду об этом говорить. Я была очень близка к тому, чтобы поджарить эту женщину, так что я просто пойду побегаю на беговой дорожке, пока не смогу больше двигаться.
Они обмениваются взглядами и оставляют меня собираться.
Когда мы спускаемся в подвальный спортзал, Грифона нигде не видно, но я делаю именно то, что обещала. Я включаю беговую дорожку на полную спринтерскую скорость, вставляю в уши наушники с самым громким плейлистом кричащего металла, который только могу найти, и бегу до тех пор, пока мне не начинает казаться, что я умру.
Я нажимаю кнопку «стоп», когда мои ноги шатаются так сильно, что я становлюсь опасной для самой себя, вытаскиваю один из наушников, чтобы услышать яростную перепалку, происходящую позади меня.
— …его гребаные правила, если он не может им следовать, то какого хрена тогда мы? — рычит Атлас, и я слышу удары их спарринга, но пока не поворачиваюсь.
Мои узы затихли в груди, измученные беготней, и я не хочу, чтобы они вспыхнули вновь при одном только виде их на матах, поэтому даю себе еще секунду, чтобы собраться с мыслями.
— Я разобрался с этим. Сегодня днем мы должны пойти на поминальную службу, он сейчас плохо соображает. Я знаю, что тебе тяжело, Бэссинджер, но подумай, как бы ты справился с потерей отца. Уильям был единственным стабильным членом семьи, который у них когда-либо был, и они оба едва держатся вместе. Для ясности, они держатся вместе только благодаря Оли. Ее безопасность и благополучие нашей группы Связных – единственное, что удерживает их от того, чтобы погрязнуть в своих дарах и стать монстрами, которыми их считает все общество.
Черт.
Я сглатываю и схожу с беговой дорожки, мои колени подгибаются под меня, когда я опускаюсь на пол. Я должна размяться или что-то в этом роде, но у меня ничего не осталось, чтобы делать то, что я должна делать прямо сейчас.
Поэтому я лежу, растянувшись, как потная, неуклюжая морская звезда, и смотрю в потолок, потерявшись в собственных мыслях.
У меня никогда не было возможности погоревать по родителям.
Не было ни поминальной службы, ни похорон, ни погребения, на котором я могла бы присутствовать. Ничего, потому что я уже была у Сопротивления. Я даже не знаю, где оказались их тела. Похоронили ли мою маму вместе с ее Привязанными или кремировали отдельно? Моя грудь сжимается при
Моя мама так бы этого не хотела.
Слезы тихо текут по моему лицу, но я просто позволяю им течь, игнорируя их, потому что они все те же старые бесполезные типы, которые ничего не значат.
Я не прощаю Норта ни за сегодня, ни за любой другой день, но холодная дистанция между нами только усугубится, если я ничего не сделаю. Да, мне все еще нужно выбраться отсюда. Да, мне по-прежнему нужно лгать и опускать все важные детали, насколько это возможно теперь, когда Грифон знает, кто я.
Но я могу сделать выбор в пользу того, чтобы быть достойным человеком для своего Связного.
Я делаю глубокий вдох и начинаю думать о том, чтобы встать, но мое тело словно весит тысячу фунтов. Я слышу шаги, а затем в поле моего зрения появляется лицо Гейба, который стоит надо мной и внимательно рассматривает лужу, которую я делаю на полу.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты снова не плакала из-за своих Связных, — пробормотал он, слегка застонав, когда опустился на пол рядом со мной.
Я сглатываю слезы, застрявшие в моем горле. — Нет. Я плачу о своих родителях. Я больше ничего не могу делать сегодня в плане тренировок. Я себя измотала.
Гейб кивает и неуверенно откидывает мои волосы с лица, прежде чем опуститься на спину рядом со мной. — Нам не нужно делать ничего другого до конца дня, если ты хочешь. Мы можем просто вернуться в твою комнату и… хандрить.
Я насмехаюсь над ним, моя голова откидывается на плечи, чтобы посмотреть на него. — Нет, мы идем на мемориал. Мы идем, и после сегодняшнего дня ни у кого не останется ни единого вопроса о том, единый мы фронт или нет. Не важно, что я сейчас чувствую, важно, чтобы здесь не появился какой-нибудь идиот и не испортил новый ландшафтный дизайн заново.
Гейб смотрит на меня секунду, его глаза смягчаются и становятся такими жидкими, что меня тянет к нему.
Он тихо прошептал мне: — Я горжусь тем, что являюсь твоим Связным. Даже когда ты ненавидишь нас, твой хребет, выносливость и честность не имеют себе равных.
Мне снова хочется плакать, но вместо этого я целую его – короткое прижатие наших губ друг к другу, которое заставляет мои узы играть, даже когда все заканчивается, не успев начаться.
***
Я выбираю одно из черных платьев, которые купила во время своего шоппинга, который, на данный момент, кажется, произошел много лет назад. Я надеялась надеть его со своими Связными на вечеринку или что-то веселое, но с черным пиджаком поверх и парой туфель, которые Сейдж одолжила мне несколько недель назад, я выгляжу солидно и собранно.
Я завиваю волосы и наношу немного макияжа – ровно столько, чтобы выглядеть так, будто прикладываю усилия, но не слишком много для такого мрачного мероприятия.
Гейб и Атлас одеты в черные брюки, рубашки на пуговицах и начищенные кожаные туфли. Оба выглядят как влажные мечты. У Гейба такие широкие плечи, что ткань, натянутая на них, напрягается при движении, а татуировки Атласа придают ему непочтительный вид.
Я очень счастливая Связная, когда они оба сопровождают меня в главное фойе.