Дикие Фейри
Шрифт:
Моя испорченная рубашка упала на пол и взгляд Райдера прошелся по мне, словно упиваясь тем, как я стою перед ним, окровавленная и покрытая синяками, в черном лифчике и фиолетовой юбке в клетку. Я чувствовала себя как в аду, но он смотрел на меня так, словно я была драгоценностью.
Он медленно повернул меня, провел пальцами по моей спине, убирая осколки разбитого зеркала с моей кожи. Боль от каждого осколка сменялась лаской его целительной магии, от которой по моему позвоночнику пробегали мурашки. Смесь боли и удовольствия смешивалась, как эликсир запретного зелья,
Я стояла в тишине, пока он работал, дрожь от насилия медленно уходила из моих вен по мере того, как он исцелял мое избитое тело.
Когда он наконец закончил, то развернул меня снова к себе.
— Твои глаза стали ярче, — сказал он, зачесывая прядь волос мне за ухо. Каждое его прикосновения к моей коже были невинными, в рамках правил, которые он установил с Данте, и в то же время наполненными грехом.
— Ярче? — спросила я в замешательстве.
— Да, потому что ты позволяешь себе питать ту часть своей души, которая нуждается в этом.
— Не так много людей, которые считают, что то, что я участвую в драках, это хорошо, — прокомментировала я.
— Не так много людей, которые знают, что такое быть такими, как мы, — согласился он. — Но это не должно останавливать тебя от того, чтобы принять это.
Я протянула руку, чтобы поймать его ладонь и провела большим пальцем по слову боль на костяшках его пальцев, пока он смотрел на меня.
— И ты не должен бояться быть чем-то большим, чем это, — ответила я, поднимая глаза, чтобы встретиться с его взглядом.
Глаза Райдера потемнели, но он не стал мгновенно отвергать мое высказывание.
— Спасибо, — добавила я, поднося костяшки его пальцев ко рту и нежно целуя его в мизинец.
— За что? За исцеление или за встречу? — спросил он, наблюдая за тем, как я целую каждую букву на костяшках по очереди.
— Ни то, ни другое, — ответила я. — А может и то и другое.
Прежде чем он придумал, что ответить на это, я выскочила из туалета, оставив его позади и направилась обратно в общежитие.
Я собиралась взять свои вещи и принять самый длинный в мире душ. Потому что, как бы ни было приятно выбить дерьмо из этого засранца из Черной Карты, я никогда больше не выберу мужской туалет, в качестве хорошего места для драки. И я планировала хорошенько попариться в душе несколько часов, прежде чем поверить в то, что я действительно чиста.
18. Данте
Я вышел на крыльцо семейного дома, по обе стороны от меня тянулись колонны из кремового камня. Мама с помощью своей магии земли покрыла стены плющом, а белые цветы цеплялись за виноградные лозы, обвивавшие эркерные окна. Особняк располагался на холме с видом на многие мили виноградников, из которых делали наше знаменитое алестрийское вино.
Остальная часть королевства могла игнорировать существование нашего города, но они не могли игнорировать плодородные земли, которые окружали его. А мы, Оскуры, уже давно претендовали на большую ее
Я направился внутрь с моей сумкой из академии за спиной, и тут же на меня набросилась толпа Оборотней. Мои братья, сестры и кузены возбужденно завывали, прижимаясь ко мне, а я гладил их по головам и принимал их влажные поцелуи с ухмылкой на лице. Табита обняла меня, и я похвалил ее бледно-серое платье, прежде чем поцеловать ее в щечку.
— Дорогу! Дорогу! — голос мамы доносился из-за угла и она заставила пол сдвинуться, чтобы сбить всех с ног.
Она широко раскинула руки, ее глаза сверкали и она изо всех сил старалась, чтобы слезы не попали на ее безупречный макияж. Моя мама была прекрасна, как всегда, ее белое чайное платье прикрывал синий фартук в горошек, а темные волосы были убраны в элегантный пучок. — Dolce Drago (п.п. Сладкий Дракон), дай мне взглянуть на тебя, — она бросилась вперед, держа меня на расстоянии вытянутой руки, пока осматривала меня, а затем поцеловала в каждую щеку. — Если ты еще наберешь мышечную массу, нам придется расширить дверной проем.
— Мама, — простонал я, когда она сильно ущипнула меня за лицо, прежде чем заключить меня в объятия.
Мама привстала на цыпочки, обнимая меня, и я крепче прижал ее к своей груди, ее знакомый запах розмарина и лаванды вызвал во мне прилив воспоминаний о доме. Кто-то подпрыгивал на периферии и я протянул руку, чтобы потрепать своего брата Мику по голове. Ему было всего десять, у него были яркие, обожающие глаза, и такие же темные волосы как у меня. Табита дразняще улыбнулась мне через плечо и я высунул язык.
Мама отпустила меня и Мика поспешил вперед, чтобы занять ее место, лизнув меня в щеку. — Я так рад тебя видеть, Альфа.
— Dalle stelle (п.п. Клянусь Звездами), Мика! Зови меня Данте, — поправил я, игриво оттолкнув его, в то время как на меня набросилось еще больше моих братьев и сестер.
— Нет, нет, ничего подобного. Ты — Альфа, — сурово сказала мама. — Сегодня мы должны напоминать об этом всем при любой возможности.
Я закатил глаза. — Это день рождения, а не собрание Клана, мама. И где вообще именинник?
— Здесь! — позвал тоненький голосок из толпы. Острая красная шляпа именинника обозначила моего младшего кузена, который двигался сквозь группу, и все подталкивали его, освобождая ему дорогу.
Фабрицио был вдвое ниже меня ростом, с короткими темными волосами и глубокими зелеными глазами. Я опустился на колени, положив руку ему на плечо — все же я был выше его. — Possa le stelle benedirti in questo giorno.
Его щеки раскраснелись и он кивнул. — Пусть звезды благословят и тебя, Альфа.