Дикие груши
Шрифт:
Где-то за окном опять раздался плач ребенка.
Дауд выскочил во двор.
— Эй, кто здесь?
— Ме-э-э, ме-э-э!
Он обернулся и увидел под черешней черного ягненка с беленьким пятнышком на кончике хвоста. Прыжком перелетел через забор и запоздало понял, что перепугал бедного ягненка: ягненок шарахнулся в сторону, упал, неловко вытянув ногу, за которую была привязана веревка, и заплакал жалобно-жалобно, как обиженный ребенок.
— Ах ты бедненький мой! — Дауд опустился на колени, ласково погладил ягненка по спине, взял на руки. У того лихорадочно колотилось
Наверное, отец купил, больше взяться неоткуда. Ну что же, Дауд будет растить, заботиться о нем. Они станут друзьями. И Раиса перестанет хвалиться своим Анзором. Эта маленькая рыжая собачка с острой мордочкой и хитрыми глазами никогда не нравилась Дауду. Да и имя Анзор совсем ей не идет. Анзором можно назвать большую собаку, скажем, чабанского волкодава, но только не мопса. Дауд придумает своему ягненку настоящее имя. Впечатляющее, чтобы затмить Анзора. Пусть уж Раиса не обижается. Может, назвать его Арсланом? Или Мухтаром? Нет, нет это слишком распространено. Он назовет ягненка Али-Булатом. Решено!
Дауд стоял у своих ворот и смотрел на девятиэтажный дом на горе. Точнее, на балкон на девятом этаже. Как же ему не приходило в голову, что отсюда можно увидеть Раису? А она заметила? Наверно, нет, раз они никогда не говорили об этом.
Дауд представил, как Раиса выходит на балкон и, оглянувшись по сторонам, нежно машет ему рукой… Но на этот раз помечтать не удалось, потому что на горке он увидел родителей, идущих с работы. Мама шла немного впереди, резко размахивая новой крокодиловой сумкой, рядом ровным шагом, не опережая и не догоняя ее, шествовал отец. Дауд сразу понял: где-то по дороге они поссорились. Лучше сделать вид, что он их не заметил. Дауд вернулся в дом и сел за учебники. Для родителей не было зрелища более умиротворяющего. Он это хорошо знал.
Войдя во двор, родители шумно заспорили между собой. Что же все-таки произошло? Жаль, в комнате ничего не слышно.
Показавшись в дверях, Майсарат швырнула сумку на диван и раздраженно спросила:
— Итак, что мне с ним делать? Искать для него няньку?
— Не осложняй, Майсарат. Это все-таки не ребенок. Нальешь утром пол-литра молока и пойдешь спокойно на работу.
— Я буду ухаживать за ним, мама, — вмешался Дауд, поняв, что речь идет о ягненке.
— Ну да! И станешь водить его с собой в школу.
Обычно мама не разговаривала с ним таким тоном. Дауд обиделся, но решил не подавать вида.
Майсарат же не могла остановиться, с вызовом глядя на мужа, спросила:
— И где буду каждый день брать ему молоко? Может, заодно ты и корову ему заведешь?
Дауд не мог понять, что происходит с матерью. Обычно мягкое, улыбчивое лицо ее стало злым, резким и морщинистым.
— Не заводись, побереги нервы, — пытался успокоить ее Умалат.
— Сам доводишь меня до такого состояния, а потом изображаешь миротворца! —
Он послушно отправился в другую комнату, но тут же вернулся и взял со стола учебники — родители должны были понять, что он шел не просто так, а готовиться к урокам.
Отец сказал что-то матери. Дауд не расслышал что.
— Нет! — решительно ответила мать. — Ты ни с кем не считаешься! Ни о ком не думаешь! Вчера я начала читать книгу, думала, вечером спокойно дочитаю. А ты, ни слова не сказав, обмениваешь ее на паршивого ягненка.
«Я бы за такого ягненка не только «Королеву Марго», но еще и «Трех мушкетеров» дал в придачу! Молодец, отец!» — Дауд уже любил ягненка и чувствовал себя его хозяином.
— Так это ты из-за книги расстроилась? — Отец говорил так, будто испытывал облегчение, будто ему открылась возможность все тотчас же поправить.
— А ты думаешь, я интересуюсь только тряпками?
«Ай да мама! — подумал Дауд. — Мне-то показалось, что она была вне себя от радости, когда отец обменял Конан Дойля на сумку из крокодиловой кожи».
— Давай, наконец, перестанем ссориться из-за пустяков! Я понимаю, ты бы могла сердиться, если бы воровал, пьянствовал, срывал на тебе плохое настроение. Так ведь часто бывает в семьях…
— Значит, все, что не воровство и не пьянство — пустяки?
— Ну вот, ты опять передергиваешь! Объясни мне, что тебя раздражает?
— Если ты сам не понимаешь, то какой смысл тебе говорить?
— Ну, ладно, дорогая, успокойся! Стоит ли из-за какой-то французской книжки так трепать нервы.
Отец говорил миролюбивым тоном, пытаясь разрядить накаленную атмосферу. Дауду было жаль мать, но и за отца обидно не меньше. За что она его так?
— Ты хотя бы спросил меня, — голос матери стал жалобным. — Я давно хотела прочесть эту книгу.
— Майсарат, милая! Да вместо одной, я принесу тебе трех «Королев». Они лежат у меня в столе. Я бы их сегодня принес, да не с базы шел домой.
— А не лучше обменять их на барана? Белого, например, у нас еще нет?!
— Ну перестань, дорогая, не волнуйся! За ягненком ведь ухаживать не год и не месяц. Через несколько дней от него останутся только рожки да ножки.
— Почему?
— Да потому, что твоему мужу стукнет сорок. И ягненок — для его юбилея.
Дауд отпрянул от двери, сел за стол и тупо открыл какую-то книгу. Если войдут родители, надо выглядеть углубившимся в чтение. Разговаривать с ними ему сейчас не хотелось. На сердце стало тяжело.
А родители продолжали разговор.
— Вот оно что, — сказала мать.
— А ты забыла?
— Просто не подумала, что ягненок для этого…
— Ты ни о чем не беспокойся! Я тебе во всем помогу. Икру-микру достану, фрукты-мрукты привезу, шашлык-машлык приготовлю. Колбаса, язык, зелень — все за мной. Тебе останется только стол накрыть и гостей принять.
— Да уж, позаботиться о семье ты умеешь. Мне некоторые наши женщины даже завидуют.
— Правда? — переспросил отец, и чувствовалось, что он прямо растаял от этих слов.