Дикие лошади

Фрэнсис Дик

– Я не вставлю это в фильм.

– Я был так зол, – сказал он. – Как они могли! Как могла она позволить им? Ведь не было наркотиков…

– Вы знаете, – спросил я, – что от такого удушения почти всегда умирали только мужчины?

– О, Боже!.. Они хотели проверить, действует ли это на женщин.

Абсолютная бессмысленность этого до немоты потрясла нас обоих.

Я перевел дыхание и сказал:

– В «Барабанном бое» говорилось, что я не смогу раскрыть загадку смерти Сони, но я это сделал. Теперь мне остается найти того, кто убил Пола Паннира.

Джексон

с силой оттолкнулся от ворот и шагнул ко мне, крича:

– Оставьте это! Оставьте всех нас в покое! Не снимайте этот мерзкий фильм!

Его крик заставил моего каратиста мигом выскочить из машины. Джексон смотрел с удивлением и тревогой, даже когда я успокаивающе помахал рукой, дабы «черный пояс» усмирил свои рефлексы.

Я сказал Джексону:

– Мой телохранитель – словно сторожевой пес. Не обращайте внимания. Кинокомпания настояла на его присутствии, потому что помимо вас есть и другие желающие остановить съемки этого фильма.

– Держу пари, что одна из них – эта сука Одри, ехидная сестричка Сони.

– И она тоже, – согласился я.

В дверях дома появилась Люси и позвала отца:

– Папа, тебе звонит дядя Ридли.

– Скажи ему, что я подойду через минуту. Когда она исчезла, я сказал:

– Ваш брат сегодня утром снимался в фильме, ездил верхом. Он будет недоволен моим присутствием.

– Почему?

– Он вам скажет.

– Я желал бы, чтобы вы никогда не приезжали, – горько сказал он и зашагал к своему дому, к своей спасительной гавани, к своим нормальным прелестным жене и дочери.

Я отправился обратно в Ньюмаркет, зная, что вел себя опрометчиво, но не жалел об этом. Я знал, кто убил Пола Паннира, но доказательства – это нечто большее, чем просто догадки. Полиции нужны доказательства, но я, по крайней мере, мог направить ее в нужную сторону.

Я думал об одной отдельной газетной вырезке, которую я обнаружил в папке, ныне лежавшей в сейфе О'Хары.

Валентин написал эту статью для колонки случайных сплетен. Газета вышла шесть недель спустя после смерти Сони, и об этой смерти там не упоминалось.

Там говорилось вот что:

«Ньюмаркетские источники сообщают, что жокей П.Г.Фальмут (19 лет), известный знакомым как Свин, уехал в Австралию, оформив разрешение на работу и надеясь обосноваться там. Родившийся и выросший в Корнуэлле, неподалеку от города, название которого совпадает с его фамилией, Свин Фальмут переехал в Ньюмаркет два года назад. Его притягательные личные качества и умение побеждать скоро снискали ему множество друзей. Несомненно, набравшись жокейского опыта, он мог бы добиться процветания в Англии, но мы желаем ему больших успехов в его новом заморском предприятии».

Вместе с заметкой была опубликована фотография улыбчивого, ясноглазого, добродушного с виду молодого человека в жокейском шлеме и рубашке, но заголовок статейки окатил меня ледяным ливнем понимания.

«Уход корнузлльского парня», – гласил он.

ГЛАВА 16

Мы снимали сцену повешения на следующее утро, в понедельник, в поделенном на части пустом стойле, смонтированном в доме наверху.

Монкрифф перекинул через скрещение балок веревку и сам повис на ней, проверяя прочность декорации, но благодаря монолитным шлакоблокам и мощным железным скобам, скрепляющим новые стены со старым полом, сооружение даже не дрогнуло, к зримому облегчению постановочного отдела. Устланные соломой бетонные плиты пола глушили гулкое эхо шагов, выдающее пустоту под ногами, погубившее ощущение реальности множества голливудских «дворцов», выстроенных, казалось бы, точно до последней балясины.

– Куда вы делись после нашего чрезвычайно короткого совещания прошлой ночью? – допытывался Монкрифф. – Говард искал вас по всему отелю.

– Неужели?

– Вы приехали в отель на машине, вы съели сэндвич, пока мы обсуждали сегодняшнюю работу, а потом исчезли.

– Разве? Ну, вот я здесь.

– Я сказал Говарду, что вы наверняка будете здесь сегодня утром.

– Огромное спасибо.

Монкрифф усмехнулся.

– Говард был встревожен.

– Хм… Ивонн уже здесь?

– Внизу, в гримерной, – с умильным видом кивнул Монкрифф. – Она такая красотка!

– Длинные белокурые волосы? Он кивнул.

– Как вы и заказывали. И все же где вы были?

– Неподалеку, – туманно ответил я. На самом деле я ускользнул от своих нянек, прошел кружным путем через Хит в конюшню, отметился у сторожа и сказал ему, что хочу спокойно поработать и если кто-нибудь меня спросит, то меня здесь нет.

– Так и скажу, мистер Лайон, – пообещал он, уже привыкнув к моим странностям, а я тихонько прошел в кабинет наверху и позвонил Робби Джиллу.

– Прошу прощения, что беспокою вас в воскресенье вечером, – извинился я.

– Я всего лишь смотрел телевизор. Чем могу помочь?

Я спросил:

– Достаточно ли хорошо чувствует себя Доротея, чтобы мы могли перевезти ее не во вторник, а завтра?

– Вы видели ее сегодня? Что вы думаете?

– Она сказала, что по-прежнему хочет переехать в частную клинику, и большая часть ее душевных терзаний уже позади. Но с медицинской точки зрения… ее можно перевозить?

– Хм…

– Она вспомнила многое из того, что видела в минуты нападения на нее, – пояснил я. – Она видела лицо нападавшего, но она не знает его. Она также видела нож, которым ее ранили.

– Боже, – воскликнул Робби, – эту штуку, похожую на кастет?

– Нет. Это был тот, которым пырнули меня.

– Господи!

– Так что, если можно, перевезите ее завтра. В частной клинике запишите ее под вымышленным именем. Она в опасности.

– Кровь и ад!

– Она вспомнила, что Пол остановил человека, ударившего ее ножом, и тем самым спас ей жизнь. Это ее успокаивает. Она удивлена. Она перенесла три ужасных потрясения, но я думаю, с ней все будет в порядке.

– Стойкая женщина. Не беспокойтесь, я позабочусь о ней.