Дикии? кот

Мэттьюз Белла

Пульс учащается, когда звоню сестре через Bluetooth в машине, пока еду за Кроссом в сторону его дома.

К счастью, сестра берет трубку после первого же гудка.

— Привет, — отвечает, тяжело дыша. — У меня есть пять минут, прежде чем мне нужно будет вернуться в студию. Как дела?

— Святое дерьмо, Грейс. Кросс зашел в магазин в серых трениках и белой футболке, с влажными волосами, с кепкой, надетой задом наперед, и… и запомнил мой заказ на кофе

и принес мне именно то, что я люблю, а теперь еду к нему домой, чтобы поужинать с ним и его детьми, и тут немного офигеваю.

— Он принес тебе кофе?

— С добавлением шоколадного и малинового сиропа, в нужном количестве.

— Черт возьми. Это вроде как твой язык любви, — пискнула она.

— Я, знаю.

— Хорошо, дыши. Ты можешь сделать это. Натяни свои большие трусики взрослой девочки и веди себя как крутая сучка, которой и являешься.

— А) мои трусики не большие, — из ее горла вырывается нелепое громкое фырканье, но игнорирую его. — И б) это была твоя идея для напутствующей речи?

— Слушай. Я умираю от голода. У меня все болит. И я возбуждена. А ты ноешь, потому что великолепный мужчина в серых трениках, которые наверняка демонстрируют огромный член, принес тебе кофе и везет домой, чтобы приготовить ужин. Крутая сучка — это лучше, чем называть тебя пугливой кошкой. А теперь абстрагируйся от страха. Насладись ужином. И позволь ему добраться до второй базы[xvi]. Люблю тебя. Мне пора.

Слышу чмокающий звук в трубке, прежде чем она отключает звонок, и визжу в своей пустой машине.

Не помогло, Грейси.

Вот тебе и сестринская солидарность.

Кросс сворачивает в старый район Линди на озере Кройдон, и я следую за ним в дальний конец района с более старыми и большими домами, которые выходят к самой большой части озера и водопаду. Мы сворачиваем на подъездную дорожку длиной почти в полмили[xvii], по обеим сторонам которой растут старые дубы, усыпанные жгуче-оранжевыми листьями. Дорога заканчивается рядом с отреставрированным фермерским домом, который выглядит так, как будто вы попали в эпизод HGTV[xviii] после того, как подрядчик потратил целое состояние на то, чтобы вернуть великолепному старому дому его первоначальную славу. С белого крыльца, которое словно оборачивается на триста шестьдесят градусов вокруг всего дома, свисают корзины с цветами. Это прекрасно.

Беру сумку с переднего сиденья и иду к грузовику Кросса, стараясь не обращать внимания на нервы, терзающие меня.

В одной руке у него пакет из «Сладких искушений», а через плечо перекинута хоккейная сумка. И боже мой… действительно, он заставляет треники выглядеть почти порнографически.

Он смотрит на меня, словно ожидая, что я в любой момент брошусь наутек, и чувство вины смешивается с моими нервами.

— Ты готова к этому?

У меня есть доля секунды, чтобы решить, что Грейси права. Я крутая сучка, пусть и с крошечными сексуальными трусиками и решаю, что хочу сделать, и с чем мне комфортно. Расправляю плечи и натягиваю свои пресловутые трусики. Я могу сделать это.

— Конечно. Дети меня любят.

Кросс прижимает ладонь к моей спине — так, как, как я узнала, он любит делать… и это начинает нравиться, — и ведет меня к боковой двери дома.

— С детьми все просто. Мой брат тот, кто, вероятно, будет занозой в заднице.

— О, с братьями-занозами в заднице тоже справлюсь.

Мы

заходим в дом, и Кросс бросает свою хоккейную сумку в отделанную белыми панелями прихожую, уставленную шкафчиками для верхней одежды и обуви. В одном из них аккуратно лежит сверкающий фиолетовый рюкзак, а в соседнем — мятно-зеленый с черными вставками Макбук. Тогда вспоминаю, что приглашена в его личное пространство, и у меня не возникает ощущения, что Кросс относится к этому легкомысленно.

Мы переходим в кухню, оформленную в стиле кантри-шик, и Кросс роняет пакет из «Сладких искушений» на стойку, после чего из холодильника высовывается его чуть более молодая версия.

— Привет, уродец. Ты принес домой у…жин?

Он смотрит на меня, пробегая глазами от банта в волосах до носков моих туфель, и я сопротивляюсь желанию вздрогнуть. Вместо этого поднимаю глаза на Кросса.

— Вы, мальчики Уайлдеры, производите не самое лучшее первое впечатление, не так ли?

— Да… Это Арес, — простонал Кросс. — Осторожнее с ним. Он не приучен к лотку.

— Чувак. Я не гребаная собака, — возражает Арес, когда входит Беллами, держа на руках капризного ребенка, который, как полагаю Джекс.

— Ты точно собака, не приученная, а еще у тебя всегда течка, как у суки, — она передает малыша Кроссу. — Не пытайся отрицать это только потому, что Эверли здесь.

— Какого хрена? Нет у меня никакой течки, — он достает из холодильника бутылку витаминной воды и смотрит на сестру.

— Откуда ты знаешь, кто она? — спрашивает Арес, и понимаю, что он напоминает мне Лео. — И почему все ко мне пристают?

— Потому что ты только что осмотрел меня, как будто я стриптизерша, — говорю ему, и Кросс с Беллами оборачиваются, уставившись на меня.

— Что? — спрашиваю Кросса. — говорила же тебе, что могу справиться с братьями. У меня их трое.

— Я позволю тебе справляться со мной в любое время, Блондиночка, — Арес улыбается, а Кросс рычит. Настоящее рычание. На удивление это горячо. Как будто трусики плавятся, а на мне дорогие трусики.

— Выбирай свои следующие слова очень осторожно, — предупреждает Ареса Кросс, и бас в его тоне вызывает в моем теле покалывание и волны мурашек.

«Полегче, девочка, — шикает на меня мой маленький белый лебедь, — ты в комнате, полной людей».

Арес по-глупому ухмыляется.

— Ты сегодня невеселый, Крисс Кросс.

— Может быть, потому что тренер заставил все наши задницы вкалывать по полной, чтобы наказать вас, ребята, за то, что вы вели себя как долбаные придурки прошлой ночью, — Кросс подходит к холодильнику и достает из морозилки игрушку для прорезывающихся зубов.

Маленькие пухлые ручки Джекса хватаются за нее, прежде чем его папа проводит ими по деснам.

Святой горячий папочка. Почему Кросс с ребенком на руках невероятно сексуален?

Как будто температура моего тела повышается.

— Тренер перегнул палку, — ворчит Арес, и я смеюсь.

В этот момент оба брата поворачиваются и смотрят на меня.

Упс.

— Похоже, ваш тренер пытается заставить команду взять под контроль своих товарищей, — замечаю я. О спорте я могу говорить, всю жизнь окружена спортсменами. Это, как ни странно, моя зона комфорта. И да, слышу, как иронично это звучит, учитывая, что спортсмены — это определение того, что вызывает у меня дискомфорт.