Дикий + бонус
Шрифт:
Спустя каких-то несколько секунд Матвей отпускает себя, снова алчно набрасываясь на мой рот. Кусая, всасывая язык и сталкиваясь зубами. Да и кто бы сомневался, что такой дикий, как он, способен долго удерживать собственное желание. Он дал мне фору в пару минут, чтобы привыкнуть к нему, а теперь по-хозяйски берет свое. А я и не против. Мне необходимо его зверское желание, его бешеная энергетика, с которой не может посоревноваться ни один из знакомых мне парней.
Резкие глубокие толчки выбивают искры из глаз, закручивая в воронку необратимого удовольствия. Звуки соприкосновения наших тел возбуждают сильнее просмотренных
— Кричи, Рина! — жесткая ладонь обхватывает мою спину и с силой прижимает к себе. — Громче!
Ненормальный способен сломать мне кости, но сейчас это не имеет значения. Я готова пожертвовать несколькими, если это мощное ощущение наконец найдет выход. Толчок, еще один.
— Давай, Риии! — Матвей и сам не замечает, как срывается на рычание.
Я почти уверена, что не смогу кончить. Ощущения гипер захватывающие. Слишком давящие. Интенсивные. Непривычные в своей новизне. Меня разрывает от противоречивых желаний. Взорваться и в этот же момент умолять его остановиться. Я начинаю метаться в его руках, мотая головой из стороны в сторону, пока Матвей продолжает вести меня вперед по горящим углям.
— Нет, — шепчу пересохшими губами, — не могу…
— Можешь! — в ответ гневное рычание.
Влажный язык скользит по моей скуле к уху. Шершавая ладонь накрывает шею спереди и сдавливает.
— Знаешь, сколько раз я представлял этот момент? — хриплый голос уверенно подводит к черте, за которой от меня не останется и следа. — Как сжимал член, зная, что ты спишь за стенкой? А хочешь узнать, что я подумал, когда увидел тебя впервые? — большой палец его левой руки проталкивается сквозь мои губы, и я начинаю его инстинктивно посасывать. — Что мы похожи. Ты и я. И что в сексе ты такая же ненормальная, как я. И я угадал. Ты ненормальная, Рина! Чокнутая! Ты жутко меня бесишь! Выводишь из себя! Вызываешь желание сдавить твое горло и трахать. Трахать так, как буду трахать тебя только я. И ты никогда не сравнишь меня ни с кем другим, потому что я просто не дам тебе такой возможности! Поняла меня?
На последних словах пружина внутри меня со звоном разрывается, пронизывая все нервные окончания, и я с криком выгибаюсь, вонзая ногти в напряженные плечи Матвея. Он стонет, со звонкими шлепками продляя мое удовольствие, а потом резко вытаскивает член и, удерживая мой плывущий взгляд, кончает мне на живот, орошая его теплой вязкой спермой.
Каждая мышца моего тела дрожит. Чувствую себя обессиленной и выжатой до последней капли. Откидываю голову на кузов машины и слушаю резкое дыхание Матвея. Мыслей нет ни одной. Они все куда-то исчезли. Все завтра. Все потом. Сегодня есть мы.
Глава 29
Матвей
— Ты животное, — сотрясается Ри, глядя на валяющееся порванное белье и испачканную в земле белую майку.
Тяну широкую улыбку, глядя на миниатюрное голое великолепие. МОЕ голое великолепие, старающееся выглядеть недовольной, но тщетно проваливающее этот спектакль.
— Да, — признаю как факт, — и далеко не домашнее.
Открыв капот, достаю из сумки свою футболку и протягиваю ей. Рина одевается и собирается натянуть бриджи, но я вырываю их из ее рук и закидываю в багажник.
— Мне так
— Матвей, тебе никто не говорил, что ложное чувство собственности не приносит никакой радости? — Ри заглядывает мне в глаза, но я-то знаю, что это просто демонстрация острых зубов. Зубов, которые, кстати, мне нравятся в ней с первой встречи.
— Ложное — нет, реальное — даааа! — глубоко целую свой сюрприз, почти выбивший почву из-под моих ног.
Усевшись по местам, мы выезжаем снова на трассу. Рина берет с приборной панели пачку сигарет и подкуривает одну.
— И мне подкури!
Спустя секунду протягивает мне сигарету, и я наконец затягиваюсь. Курить хочется дико.
Бросаю взгляд на голые ноги девчонки и все еще не могу поверить в то, что она еще каких-то пятнадцать минут назад была целкой. Скажи мне кто-нибудь, что грид-герл вообще могут не заниматься сексом, я бы заржал в лицо. Но как показывает практика, не все в жизни идет по устоявшимся правилам.
Я, когда вскрик ее услышал и почувствовал, как член сжался узкими стенками, думал искры из глаз повалят. Она даже побледнела в ту секунду, а я почувствовал единственное желание — облегчить причиненную боль. Нелогичное, не вписывающееся в состояние тотального возбуждения, но упрямое и покрывающее остальные. Только покинуть ее тела уже не смог. Дождался, пока привыкнет и с лица сойдет гримаса боли, а потом взял свое. Именно СВОЕ!
Сейчас еду и чувствую легкое покалывание по всему телу, глядя на свернувшуюся на кресле девчонку. Не то, чтобы я горжусь тем, что она дала мне первому. Я горжусь тем, что она не давала никому до меня! В моем окружении крутятся шлюхи, раздвигающие ноги по первому требованию, потому что считают, что это круто, и мы премся от их готовности отсосать в любом углу. Дуры тупоголовые. Дешевки, потерявшие свою гордость и обесценившиеся до потертого пятака.
Рина же, блядь, эта дикарка вывернула мои мозги наизнанку. Только сейчас замечаю, какая она на самом деле уязвимая. Ри затушила сигарету и, забравшись на сиденье с ногами, уставилась в окно. Обхватила себя за плечи, а у меня правая рука зудит. Не согласовывая действий с мозгом, обхватываю притягательную заразу за шею и тяну к себе. Удивленный взгляд зеленых глаз дает понять, что она не ожидала подобного. Но мне реально хочется, чтобы дикая девочка была ближе.
Одной рукой удерживаю руль, а второй — прижимаю к себе, пока она устраивает голову на моем плече. Носом провожу по растрепанным волосам и замечаю, как долбанное покалывание усиливается. Блядь, кажется, я попал по самые яйца.
Домой мы приезжаем ближе к часу ночи. Мелкая уже спит в это время, поэтому без свидетелей поднимаемся на второй этаж. Рина останавливается у своей спальни и оборачивается ко мне.
— Футболку отдам завтра.
Заламываю бровь и хмыкаю.
— Хорошая шутка, я оценил.
Разворачиваю стерву за талию и, шлепнув по заднице, подталкиваю к своей комнате. Если она думает, что я отпущу ее спать, то очень ошибается. Ри останавливается посреди коридора, демонстрируя непокорность, и оборачивается.