Дикий цветок

Мичем Лейла

Сайлас постарался со всей объективностью представить себе, как будут развиваться события, если ему суждено до конца своих дней оставаться управляющим на плантации собственного брата. Летти, в этом Сайлас был уверен, легко смирится с ролью жены управляющего. Она, скорее всего, продолжит преподавать в школе, ведь Сара Конклин не вернется. Об этом обстоятельстве Летти пока еще не знала. Ее небольшого дохода, помимо зарплаты Сайласа, хватит на новое платье… не часто. А еще изредка они смогут позволить себе ездить на выходные в Чарльстон и обедать в ресторане или смотреть представление в Большом театре. Летти никогда не суждено стать хозяйкой Квинскрауна. Его мать является непререкаемым авторитетом в качестве

хозяйки дома. Конечно, они относятся друг к другу с сердечной привязанностью, но всегда найдутся разногласия насчет ведения домашнего хозяйства, воспитания Джошуа и организации различного рода светских мероприятий. Он представлял себе, как их взаимопониманию постепенно приходит конец. Даже маленькие трения в отношениях между двумя женщинами в одном доме могут дорого стоить остальным домочадцам. А если Моррис женится? Тогда Летти станет третьей после его матери и новой хозяйки Квинскрауна. Дети Морриса будут главенствовать над Джошуа. Он сам и его дети будут рассматриваться в качестве зависимых родственников, прихлебателей. Сайлас сможет переселиться в дом, предназначенный для управляющего, где сейчас разместился главный надсмотрщик, но как сможет он, Толивер, отпрыск аристократического рода владетелей Квинскрауна, смириться с жизнью простого фермера?

Сайлас представлял себе, как все больше и больше сердится и не соглашается с тем, как Моррис ведет дела на плантации. Брат считает, что зимой можно расслабиться и отдыхать, не понимая, сколько еще предстоит сделать ради того, чтобы на следующий год дела на плантации пошли так, как запланировано. Надо чинить садовый инвентарь и конскую упряжь, ремонтировать изгороди и здания, чистить силосные ямы и сараи, вскапывать огороды и удобрять поля… Будучи управляющим, Сайлас составлял длиннейший список неотложных дел, но Моррис, почерпнув свою мудрость из Экклезиаста, настаивал на том, что на всякое дело — свой час, и зимою следует отдыхать и славить Рождение Христа.

— Мы собрали богатый урожай, Сайлас. Давай возрадуемся этому и будем благодарны, что дела рук наших принесли свои плоды.

Сайлас прекрасно понимал, что излишняя расхлябанность и мягкость брата в отношении слуг и надсмотрщиков, пассивность в те моменты, когда следует вносить необходимые усовершенствования и готовиться к следующему году, могут в конце концов свести его с ума.

Как обычно, Летти видела солнечную сторону даже в самой мрачной ситуации и умела выводить Сайласа из самого скверного расположения духа.

— Дорогой! По крайней мере, у нас есть крыша над головой, мы столуемся у одной из лучших кухарок на Плантаторской аллее и почти ничего не тратим на себя. Мы сможем сэкономить деньги, добавить к ним вырученные от продажи фургонов и через год отправиться в Техас.

Хорошенько обдумав все «за» и «против», Сайлас решил держаться своей звезды на востоке. Да станет она его путеводной звездою. Доводы Летти, повторяющие во многом слова Морриса, были весьма обоснованными. Война и беспорядки на новых территориях не остановят переселение на запад. Фургоны в конце концов продадут. В этом он не сомневался. В отсрочке переезда есть свои преимущества. Во-первых, он сможет договориться с федеральной армией насчет продажи фургонов. Во-вторых, через год революция в Техасе, скорее всего, окончится. Хотя мысль о том, что Джереми отправится осваивать обещанные земли один, была ему нестерпима, Сайлас прекрасно понимал, что, с другой стороны, друг предупредит его о тех трудностях, которые повстречаются ему на пути. Через год Сайлас отправится из Южной Каролины более подготовленным. Пока с ним рядом Летти, жизнь не будет такой уж невыносимой.

В сочельник Сайлас принял решение, что останется в Квинскрауне еще на год. Теперь ему казалось удивительным, что он мог хоть на минутку серьезно

задуматься о предложении Карсона Виндхема. Как он мог быть таким эгоистом, чтобы даже мысленно допустить возможность лишить Джошуа любви и заботы женщины, которая уже относится к нему как к собственному сыну? Наблюдая за тем, как его сын бежит к Летти, а не к нему, показывать свои рождественские подарки, Сайлас жалел о том, что разоткровенничался с Джереми. Теперь ему стало до мозга костей стыдно за себя. Как только Карсон Виндхем посмел вообразить, что его, Сайласа Толивера, можно купить?

К вящей радости Летти, Сайлас решил позабыть о своих неприятностях и получать удовольствие от того, что осталось от праздников. Время между Рождеством и Новым годом обычно протекало в круговерти званых обедов и приемов, многие из которых в этом году давались в честь будущих новобрачных. У него просто не останется времени на то, чтобы слишком глубоко задумываться об изменениях его планов на следующий год. Виндхемы, по причинам, известным немногим, не принимали у себя в этом году, но на Плантаторской аллее оставалось еще довольно много господских домов, где устраивались пикники. Люди непременно жарили рыбу, организовывали соревнования, кто дольше сможет удержать равновесие на плывущем по течению бревне, оборудовали большие амбары для танцев и устраивали состязания по чистке кукурузных початков, в которых принимали участие даже рабы.

Сайлас мечтал о том времени, когда сможет в качестве хозяина устраивать подобного рода праздники на своей плантации Сомерсет в Техасе.

Первое настоящее похолодание, случившееся во вторую ночь нового 1836 года, положило конец не только хорошей погоде, но и приподнятому настроению. Однако негры Квинскрауна, живущие в поселении рабов, несмотря на тонкие стены хибар, в которых они обитали, почувствовали внезапное похолодание не сразу. Ту ночь вряд ли можно было назвать темной. Надзиратель, проснувшись, увидел странные отблески света, танцующие на стене его спальни. Бросившись к окну, он распахнул ставни, сквозь которые пробивался свет.

— Боже мой! — завопил он, тряся за плечо спящую жену.

На поле, возле одного из сараев, в темное, холодное небо поднимались, завиваясь, столбы освещенного пламенем дыма. Белые паруса фургонов были в огне.

В библиотеке Виллоушира Карсон Виндхем сидел перед скромно горящим в глубине камина огоньком. Была холодная ночь, поэтому Карсон надел домашнюю куртку. Задумчиво наблюдая за языками пламени, он курил сигару. Посетитель, которого он ждал, опоздал на четверть часа. К большим дверям библиотеки он подошел тихо-тихо, так, чтобы никого не потревожить и не привлечь внимания чуткого уха.

Карсон взглянул на мужчину, который тихо прикрыл за собой двери.

— Получилось? — спросил он.

— Получилось, папа.

— Ты был осторожен? Никто тебя не видел? Никого не было поблизости?

— Никого.

— Мы должны позаботиться о благополучии и, быть может, счастье твоей сестры, пусть даже она и придерживается противоположного мнения.

Майкл Виндхем уселся у огня и начал стягивать с ног сапоги.

— Ты уверен, что Джессика захочет выйти замуж за Сайласа Толивера?

— Учитывая единственную альтернативу, я в этом не сомневаюсь. Мы должны отослать Джессику подальше прежде, чем ее постигнет случившееся с мисс Конклин. Имя Виндхемов может помешать разлиться озеру во время половодья, но остановить реку оно не сможет.

— Думаешь, Сайлас Толивер сумеет сделать ее счастливой?

— Настолько счастливой, насколько она вообще способна стать. Сайлас красивый мужчина. Не найдется женщины, которая сможет перед ним устоять.

— Меня волнует вопрос, кто захочет взять в жены Летти Седжвик, после того как Сайлас ее бросит.