Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть
Шрифт:
Депомье мог бы теперь оставить студентов один на один с реальными масштабами – гигантским спросом и бесконечно малым возможным предложением. Но что-то подтолкнуло его к другому решению. Он поставил перед студентами следующий вопрос. «А если мы превратим в сады и поля все здания целиком? Что, если мы воспользуемся достижениями гидропоники, создадим в домах биомы и вертикальные фермы, расположив их на стенах и даже внутри стен, вспомнив, что и естественные леса имеют вертикальную структуру организации?» Студенты к тому времени еще не успели остыть и отказаться от великой идеи, поэтому этот легкий толчок снова заставил их с головой окунуться в работу.
До этого момента Депомье играл в студенческих изысканиях пассивно-созерцательную роль. Он помогал своим ученикам, направлял их, но их одержимость нисколько не затрагивала его самого. Он подумывал о смене преподавательского амплуа, тешил себя надеждой получить курс паразитологии и
Мысли о новом проекте захватили Депомье. Он начал присматриваться к зданиям Манхэттена. Эти здания были заполнены человеческими телами и организмами, питавшимися за их счет, – глистами, клещами, бактериями и мухами. Эти существа не давали людям взамен ничего полезного для жизни, они только брали. Каждый день в эти дома с помощью лифтов, лестниц и трубопроводов доставляли тысячи фунтов еды и миллионы галлонов воды, и приблизительно такое же количество отходов ежедневно сливалось в канализацию. Каждый дом высасывал соки из земель, расположенных вдали от города, высасывал жизнь из живой природы. Это то, что Депомье знал всегда, и это знание рисовало ему мрачную картину будущего – истощенные поля, вырубленные и распаханные леса и нищая жизнь, которую влачат бедные крестьяне во всем мире от Индии до Бразилии. Он осознавал все это, но несмотря ни на что, ветряные мельницы новых идей упорно вращались в его голове. Незаметно для себя Депомье оказался захвачен студенческими мечтами. Он совершенно не собирался успокаиваться, он жаждал поднять свой деревянный меч и принять вызов.
Что надо сделать для того, чтобы выращивать много еды в городах, причем выращивать так, чтобы превратить город в нормальную экосистему, которая не только потребляет, но и отдает? Депомье начал набрасывать эскизы на салфетках в кафе. Он перестал просить гранты на исследования глистов. Жизнь изменилась против его воли – ландшафты, знакомые с детства и к которым он привык за свою профессиональную жизнь, сменились совершенно иными пейзажами. Они напоминали то, что люди когда-то считали проложенными на Марсе каналами. Оставалось лишь надеяться, что эти новые ландшафты не окажутся такими же иллюзорными.
Депомье и его студенты (в отличие от Дон-Кихота) вдохновлялись некоторыми реальными моделями, но таких моделей было немного. Одним из вдохновителей стал Фредерик Олмстед, который, вернувшись домой после гражданской войны, построил самые большие американские парки – в Чикаго, Нью-Йорке, Нью-Джерси и других городах. Правда, Олмстед был совсем не похож на Депомье. Олмстед строил парки по заказам городов и получал деньги от их властей. Он создавал ландшафты, взывавшие к нашим древним чувствам и предпочтениям, засевая лужайки травой и располагая деревья в виде небольших рощиц. Но его парки не приносили ни доходов, ни урожая. Они, как и музеи, содержались на средства налогоплательщиков. Кто-то ведь должен платить за стрижку деревьев и расчистку прогулочных дорожек. Траву, между прочим, тоже нужно подстригать. Когда-то это с успехом делали овцы, но теперь мы стрижем траву машинами и при этом платим за бензин. Это было не совсем то, чего хотел Депомье, хотя величие замысла Олмстеда было ему по душе. В конце концов, Олмстед смог преобразить лицо современного города, а значит, это в принципе возможно. Это означало, что один человек, вооруженный планом, может сформировать отношения людей друг с другом и с остальной природой – на годы, века и даже тысячелетия.
Другие модели были позаимствованы не у архитекторов, агрономов или дизайнеров, а у животных. Муравьи-листорезы целиком и полностью зависят от самостоятельно выращенной еды, не имея никаких альтернатив и запасных вариантов. То же самое можно сказать и о термитах. Ни одно из этих сообществ уже не способно вернуться к охоте и собирательству – как, впрочем, и мы. Эти насекомые зависят от грибов, произрастающих на листьях, приносимых в муравейник. Этой пищей общественные насекомые кормят своих личинок и куколок, которыми изобилуют их рассеянные по тропическим лесам и саваннам колонии. В сельском хозяйстве муравьев-листорезов, термитов и других насекомых, успешно выращивающих себе пищу, интересно то, что они делают это там, где живут, в сердце своих городов. Они разводят свои сады в контролируемых условиях, там, где им несложно избавиться от вредоносных микроорганизмов. Можно только гадать, какие эволюционные механизмы привели к осуществлению такого сценария. Трудно представить себе, например, муравьев, выращивающих грибы где-то в отдалении от муравейников и сталкивающихся с трудностями, с которыми встречаемся мы на наших фермах. За пределами гнезда в изобилии водятся микробы. Если ферма находится вдали от жилья, то увеличивается расстояние, которое надо преодолеть, чтобы накормить детей. За пределами гнезда может быть либо слишком жарко, либо слишком холодно. Внутри муравейника легче ухаживать за грибами, их можно нянчить, как любимых детей. Достаточно сказать, что, принимая во внимание некоторые (или все) перечисленные причины, каждый раз при возникновении сельского хозяйства все занимавшиеся им виды делали это в месте своего проживания – все, кроме людей. Мы – единственные животные, фермы которых находятся вдали от нашего жилья. Мы разделили наш мир на те места, где производится еда, и на места, где мы ее потребляем и производим отходы (то есть в наших городах). Ни одно животное в мире, кроме людей, не селится рядом с отходами жизнедеятельности вместо того, чтобы жить неподалеку от еды. Муравьи, термиты и жуки, вздумай они устраивать свои города по образу и подобию наших, давно бы вымерли.
В конце концов Депомье и его студенты предложили проект тридцатиэтажной башни или, если воспользоваться аналогией с муравейником, проект пищевой камеры. Она должна была стать первой из великого множества таких строений, где люди будут производить фрукты, овощи, злаки и все остальное. Это будет башня еды, похожая на грибные башни муравьев-листорезов и термитов. Депомье и его ученики спроектировали здание таким образом, что оно могло очищать сточные воды, производить энергию и делать множество других общественно полезных вещей. Они подсчитали, что сто пятьдесят таких башен смогут обеспечить пропитанием все население Нью-Йорка, города, в котором можно было бы найти куда больше ста пятидесяти пустых заброшенных зданий.
Расчеты были весьма приблизительными, идея – сырой, но количество еды, которое была способна произвести такая башня, поистине поражало воображение. Чем больше Депомье думал об этом (особенно в контексте своих прежних мрачных предсказаний), тем больше эта идея казалась ему осмысленной, и он рассчитывал, что значимость ее в будущем только возрастет. Депомье знал, что к 2050 году население земного шара увеличится не меньше чем на три миллиарда человек и для всех них надо будет найти землю, с которой они станут кормиться. Попытка извлечь дополнительные ресурсы из нашего нынешнего сельского хозяйства обречена на неудачу. Прокормить увеличившееся население удастся только в случае вырубки оставшихся на Земле лесов. С другой стороны, большая часть этих людей будет жить в городах, а следовательно, дополнительное продовольствие потребуется именно там. Нам необходимы луга и леса, где бы они ни находились. Они нужны нам по многим причинам, но в первую очередь – для очищения воздуха от двуокиси углерода, немалую часть которой производит транспорт, перевозящий нашу еду от места ее производства до места потребления. И вот наконец-то найдена панацея – по крайней мере теоретически.
Надо сказать, что эта идея отнюдь не нова. Сельскохозяйственные культуры выращивали в зданиях на протяжении многих лет, только не в почве, а в воде. Этот метод называют гидропоникой. Когда-то в журнале New York Magazine была опубликована статья об одной фермерской семье из Флориды [137] . Эти люди выращивали клубнику на тридцати акрах своей земли до тех пор, пока весь урожай подчистую не уничтожил ураган «Эндрю». После стихийного бедствия семья начала выращивать клубнику гидропонным методом в закрытом помещении, причем «грядки» были теперь расположены ярусами – один над другим. Таким способом фермеры смогли выращивать на площади в один акр столько же ягод, сколько раньше они выращивали на тридцати акрах. Одна тридцатая часть угодий была занята новым предприятием, а прочая земля, оставшись невозделанной, медленно зарастала лесом, наполняясь птицами и пчелами.
137
Skyfarming. New York Magazine. http://nymag.com/newsfeatures/30020/#ixz-zoalUH4bkTj.
Занять тридцатиэтажное здание гидропонными системами было грандиозной, но отчасти и донкихотской затеей. В популярной прессе идею Депомье подхватили, проникшись его настроением, что внушило Диксону большие надежды. Каждый раз, когда в какой-нибудь газете появлялась новая статья об идеях Депомье, люди начинали писать о том, насколько они восхищены и взволнованы. Как всегда, нашлись и циники. Черт прячется в мелочах, говорили они. Основания для критики имелись. Здания в больших городах займут участки земли, являющейся коммерческой собственностью, а значит, их строительство обойдется очень дорого. Да, зеленые здания можно построить – но, может быть, где-нибудь подальше и подешевле.