Дикое домашнее животное

Глушенко Елена Владимировна

Я ведь прекрасно понимала, что стоит мне только расслабиться – и все, конец. Как только я пущу его в душу, он начнет в ней хозяйничать. Начнет перекраивать меня, подстраивать под себя. И в один прекрасный день все рухнет – я сломаюсь.

А я не могла этого допустить. Потому что никто не хотел умирать.

Послышались шаги.

– Ты почему не спишь?

Он прошел к окну и закурил. Его черный силуэт закрывал собой полнеба. И весь мир.

– Не спится, – отозвалась я.

Мы помолчали.

Тишина, нарушаемая лишь треском цикад за окном, была практически осязаемой.

– Что-то случилось? – спросил он.

Я съежилась.

Хорошо, что я сижу в углу, куда не проникает лунный свет.

– Ничего не случилось.

Снова пауза.

Я приготовилась к самому худшему.

– Что-то происходит? – его голос был таким мягким, таким участливым, что хотелось плакать. – Ты в последнее время сама не своя.

Хорошо, что он не видит моего лица.

Милый мой, ты знаешь меня слишком недолго, что понять, какая я на самом деле. Похоже, ты принял неправильное решение, дав мне шанс.

А вот твое первое мнение обо мне было, наоборот, верным: я жуткая, махровая, законченная индивидуалистка. И никто мне не нужен.

У Жванецкого есть шикарная фраза: «Погружена в себя настолько, что другой там уже не помещается». Это про меня. Моя вселенная вращается вокруг меня, и в ней нет места ни для кого другого.

Я сломала свою жизнь и запросто могу искалечить твою.

И если все же я не последняя дрянь, то немедленно прекращу этот садомазохизм.

– Может, я слишком тороплю события? Или что-то не так делаю? – спросил Игорь.

Мне показалось, что меня ударили под дых.

А потом неведомая сила подняла меня с места и повлекла к темному силуэту в оконном проеме.

Я обняла его крепко-крепко. Так кающиеся грешники отчаянно цепляются за распятие и молят о прощении.

– Даже если я в чем-то виноват, вряд ли стоит меня душить, – рассмеялся он, и я ослабила объятия.

Ужасно, но в кольце его теплых оберегающих рук я не чувствовала себя в безопасности.

Моя щека прижималась к его плечу. Мне было слышно, как бьется его сердце.

Я слишком сильно любила его. И поэтому была просто обязана отпустить его на волю.

Глава 21

– …Нет, вы представляете? Бедолага, начитавшись Дюма, совершенно искренне считал, что клюква только такой и бывает!

Все дружно рассмеялись, и мой отец громче всех. Я, поддавшись общему настроению, тоже улыбнулась.

Вот так всегда: где бы отец ни появлялся, он моментально становился центром всеобщего внимания. Его энергии невозможно было противиться, перед его обаянием нельзя было устоять.

Впрочем, сегодня папа был необычно сдержан и старался не перетягивать одеяло на себя. В другое время он бы с удовольствием покрасовался перед моими друзьями и, в особенности, перед невероятно похорошевшей счастливой Антониной. Но сегодня за столом присутствовал тот, увидеть кого родители, честно говоря, уже отчаялись – мой мужчина.

Да, это был воистину особенный день. Фактически, кульминация невероятных событий, начавшихся одним солнечным майским утром почти три месяца назад.

С той самой субботы все пошло наперекосяк. Моя жизнь, долгие годы протекавшая по давным-давно установленным мною же правилам, внезапно покатилась под откос.

И с каждым днем ощущение, что меня затягивает в какую-то страшную черную воронку, становилось все сильнее. И, как следствие, нарастало чувство протеста.

Я уже раз десять собиралась с силами для решающего разговора. Но стоило мне посмотреть в эти зеленые глаза, как моя решимость улетучивалась.

Я мучилась невероятно и, похоже, мучила его.

Всё, всё в эти последние месяцы шло не так. Даже мой День рождения, из года в год проводившийся по одному и тому же сценарию, сегодня проходил не как всегда.

Начать с того, что Игорь предложил собрать гостей дома – вместо того чтобы как обычно отправиться в один из лучших ресторанов города.

Ужас! Но я малодушно согласилась – в который раз.

Более того. Под его руководством я приготовила свой первый в жизни «оливье». Как ни странно, получилось вкусно, и какое-то время я даже гордилась собой.

Но апофеозом торжества стала потрясающая курица, запеченная Игорем под хрустящей корочкой. Бруно слюной исходил, наблюдая, как она румянится в духовке.

Гости с удовольствием ели, пили, смеялись, а я отстраненно наблюдала за происходящим.

Главным за столом был, разумеется, мой отец. Я никак не могла решить, нравятся мне или нет его мушкетерская бородка и маленькие усики.

Маме они определенно не понравились. «Ты похож на Мазарини», – сказала она ему неодобрительно при встрече, и папа довольно разулыбался. Он решил, что это комплимент.

Они прекрасно смотрелись вместе: он – высокий, крупный, все еще спортивный, хоть и начинающий полнеть, и она – маленькая, худенькая, как подросток, с короткой мальчишеской стрижкой.

Примерно через пять минут после знакомства с моим мужчиной родители объединили усилия и устроили ему перекрестный допрос с пристрастием.

Должна признаться, я узнала об Игоре много нового. Так, я и понятия не имела, что он, оказывается, пять раз был в Саламанке, выучил испанский, чтобы читать Сервантеса в подлиннике, а в детстве за один матч сломал ключицу, палец и зуб, после чего понял, что вторым Третьяком ему не бывать.

Сперва я думала, что он не выстоит против двух докторов наук с их огромным опытом усмирения непокорной молодежи, но я ошибалась. На все каверзные вопросы моих родителей Игорь отвечал спокойно, чуть улыбаясь своей насмешливой улыбкой. Похоже, они его забавляли.

В конце концов, мне пришлось напомнить им, что вообще-то сегодня мой день.

Они унялись, но не надолго. Папа провозгласил тост за здоровье именинницы и принялся развлекать общество историями из жизни парижского студенчества. Но через какое-то время все же не выдержал и вернулся к прежней теме.

– А чем вы занимаетесь, молодой человек, если не секрет? – поинтересовался мой родитель, отправляя в рот приличный кусок курицы.

Бруно, сидевший рядом с ним, проводил курицу печальным взглядом и сглотнул слюну.

– Я делаю мебель, – сказал Игорь.

– То есть… вы плотник? – на всякий случай уточнила мама и сделала глоток красного вина.

– Ну… В общем, да.

Родители переглянулись, Антонина с Лосевым тоже. А потом все посмотрели на меня.

А что я могла сказать? По большому счету я и представления не имела, чем он занимается. Правда, как-то он обмолвился, что любит работать с деревом. Но тогда я не уточнила, что это значит, потому что была очень занята собственными переживаниями.

– А это… прибыльно? – осторожно спросила мама.

– Вполне, – ответил Игорь, и она облегченно вздохнула.

Я поняла, что она на самом деле хотела спросить. Она хотела знать, в состоянии ли этот красивый молодой человек содержать ее красивую прожорливую дочь. Можно подумать, я голодала без него все эти годы!

– И вам действительно нравится ваше занятие? – заинтересовался профессиональный психолог.

– Конечно, – удивился Игорь. – Я бы никогда не стал заниматься тем, что мне не нравится.

Родители, одобрительно улыбаясь, снова переглянулись. «Наконец-то наша единственная дочь в надежных руках», – читалось на их лицах.

А я почувствовала, как в моей душе с новой силой поднимается волна протеста. Даже не волна, а прямо-таки девятый вал.

– А вы раньше не были женаты? – спросила мама тоном, с каким задают вопросы типа «Вы не были на Таити?».

Я сделала ей страшные глаза, но она проигнорировала этот знак.

– Не был, – ответил Игорь.

– А почему? – с готовностью подхватил тему отец.